raisadobkach: (Английский лорд тебе товарищ)


Песня 1987 года.
Оригинал слов здесь: http://tujek.linuxpl.info/tworczosc/wiersze/pieriestrojka-w-kgb/

Подстрочный перевод:

В безоконных коридорах
Ржавчина на запертых замках;
В тишине, которая точно крик поражает
Спит Матерь-Лубянка.

Растеряла всех детей –
Узников, палачей, начальников,
Лишь где-то в котельной светится
Огонь на простом лице

Склоненный над пламенем,
Кашляющий, так как дымоход засорился,
Лейтенант Ваня сосредоточенно
Сжигает тайные документы

С дымом идут протоколы,
Доказательства вин и приговоры,
Названия Магаданов, Колымы –
Вся страна широкая

В небытие неба допросы,
Улетают в ясном жаре,
И остерегаться должен Ваня,
Чтобы не обжечься.

Искр беспечная феерия
Лихо судьбы людей сжигает;
Ах, если бы то видел Берия!
Если бы это видел Сталин.

Столько работы в дым и пепел,
Столько крови и чернил!
Хоть бы, Ваня, ты напился,
Чтобы не чувствовать отвращения

Ладони в саже раздирают с силой
Папки и тетради.
Хоть бы, Ваня, ты нажрался,
Не был бы так взволнован,

Как приказали, так приказали,
Огонь в глазах Вани блещет –
Когда история сгорит,
Страница будет чистой.

То ли скорбь за горло хватает,
Сколько отдано своему делу?
То ли в Здании сделают больницу,
Или может музей?

Будут тут принимать гостей,
Или пациентов в чистых койках
И забудет о прошлом
Лубянка-Матушка.

В темном небе звезды светят,
Тень Матушки душу вымела.
Слезы льются по лицу Вани –
Но это – от дыма.
raisadobkach: (Английский лорд тебе товарищ)
Я вот читала сегодня в Историчке тюремный дневник Бориса Вильде. Вот тут когда-то несколько лет назад я писала о нем и выкладывала отрывки: http://naiwen.livejournal.com/649992.html
а сегодня я полностью прочла (позже может быть еще выложу, там есть очень сильные моменты, я сегодня не успела скопировать).
И вот помимо прочего и по следам прошедших разговоров зацепилась у меня в голове такая мысль:
вот говорят, надо скрыться, перекраситься, уехать. Чтобы не попасть под паровоз и все вот это вот.
И вот сижу, читаю, думаю: люди бежали, спасались от революции, войны, разрухи, террора, насилия. И разве могли они думать о том, что их догонит другой войной в другом месте, и опять придется делать свой выбор?

И в другую сторону мысль. К бесконечным дискуссиям про "понаехавших мигрантов". Вот когда читаешь про эмигрантов, включившихся во французское Сопротивление - вот тот же Вильде и дело "Музея человека", вот эти польские школьники и учителя из лицея Норвида, которые массово присоединились к французским партизанам - понимаете, вот их мотивации, мотивации взять оружие для защиты чужой страны. То есть там, конечно, переплелось и неприятие нацистской идеологии, и собственный национальный патриотизм. Но вот еще такой важный момент, Вильде в дневнике сам об этом пишет: благодарность. Благодарность стране, которая приняла нагих и босых, дала хлеб, и кров, и дом, и защиту. И вот этот... ну не знаю, долг - люди отдают. Местные - они как хотят, у них свои отношения со своим куском земли. А вот эмигрант возвращает то, что получил, не по обязанности, а по совести. Иначе же никак нельзя.
raisadobkach: (не про политику)
Что-то мне это напоминает :))


Картинки по запросу rgime de vichy affiche de propagande

"Экономьте хлеб! Режьте его тонкими ломтиками... и используйте все крошки для супа"

(Денег нет - но вы держитесь) :))

raisadobkach: (Английский лорд тебе товарищ)
...вот я читаю про режим Виши и думаю вот о чем. Вот специалисты указывают, что поначалу по состоянию на 1940 год количество поклонников Петэна составляло около 90%. А к концу войны поддерживавших его политику было... ну где-то в районе 10%, плюс-минус (точные цифровые оценки, боюсь, всегда условны в таких случаях, но тенденция понятна).

И вот тут возникает любопытный вопрос. Вот это довольно быстрая (за четыре года) эволюция из страны массового коллаборационизма в страну массового протеста, она бы случилась в случае, если бы на арене выступало ТОЛЬКО правительство Виши - со всеми  этими его "традиционными ценностями", "возвратом к духовности", идеологической цензурой, а заодно с крайней бюрократизацией, жестким государственным управлением экономикой, дефицитом, черным рынком, дискриминационными экономическими законами и вот этим всем прочим? Ну то есть попросту говоря власть (между прочим своя, родная) за четыре года довела неплохо развитую страну до состояния экономического коллапса, под аккомпанемент воплей о духовности и вставании с колен. И вот это быстрое нарастание недовольства, этот протест - он канализирован все-таки в первую очередь против собственно Виши, или все-таки здесь вмешивается патриотический фактор иноземной оккупации (сопротивление резко усиливается после оккупации южной свободной зоны)?

То есть все-таки что тут первично - "долой проклятых бошей", которые нам уже сотню лет портят кровь или "что-то наши дорогие власти малость зарвались". Если бы существовало только Виши, то через сколько лет народ бы взвыл и возжелал убрать это куда-нибудь подальше? (вроде как с другой стороны именно французам не впервой восставать против собственных властей) При том, опять-таки, что власть Виши была маразматичной, но сама по себе (без подначивания немцев) не была слишком жестко репрессивной.

Мне маловато данных, конечно. Вот из того, что я успела почитать, так в основном исследователи указывают на то, что перелом в общественных настроениях произошел из-за двух основных факторов: это массовый угон рабочей силы в Германию и второе, как ни странно (или наоборот не странно) - Холокост. Оба мероприятия населению в целом не очень понравились, и дальше начался скрытый, а потоми открытый саботаж.
raisadobkach: (Английский лорд тебе товарищ)

(продолжаю цитировать эту очень познавательную монографию. Она называется "Социально-экономическая политика режима Виши" и любопытна тем, что в ней практически не описываются вообще никакие ужасы, репрессии, расстрелы заложников, Холокост - ничего вот этого. Только экономика, только цифры. Страшно познавательно. Например, оттуда можно узнать, что к концу 1943 года около 90% ВВП страны уходило в нацистскую Германию).

А вот, например, тоже прекрасное (все цитирую с сокращениями):

"Торговля по назначенным правительством ценам для большинства предпринимателей в условиях падения стоимо­сти франка оказалась крайне невыгодной. Хотя закон о ценах и предпо­лагал серьёзные наказания за его нарушение: запрет на профессию, штрафы до 100 тысяч франков и тюремное заключение до 2 лет, во Франции как в оккупированной, так и в южной зоне расцвёл чёрный рынок. Если в 1941 году, самом удачном в экономическом плане для Франции за годы оккупации, в условиях относительной стабилиза­ции правительство Виши ещё могло как-то контролировать ситуацию, то в последующие годы, учитывая немецкое давление на французскую эко­номику, «чёрный рынок» стал едва ли не единственным способом полу­чения дефицитных товаров. Если промышленное производство и соот­ветственно распространение промышленных товаров ещё можно было более или менее эффективно контролировать, то рынок продовольствен­ных товаров, где главными поставщиками выступали мелкие и средние крестьянские хозяйства, быстро ушёл в тень. В ответ на попытки пра­вительства взять ситуацию под контроль, крестьяне начали забой ско­та, продавая на «чёрном рынке» мясо.

Правительство Виши не хотело мириться с подобной ситуацией и пыталось победить чёрный рынок и спекуляцию. «Я должен расценивать как «врагов» французского единства торговцев «чёрного рынка» и обо­гатившихся на поражении нуворишей с их поспешно сколоченными со­стояниями, которые они создали на наших страданиях», - заявил в но­вогодней речи 1942 года маршал Петэн. Контролирующие органы адми­нистративными и уголовными мерами пытались обеспечить выполнение законодательства о ценах. Хотя только в 1941 году под суд попало 20 тысяч французов, и было выписано 140 тысяч штрафов, правительство Виши не могло выиграть в этой борьбе. Режим Виши не хотел признавать, что возникновение «чёрного рынка» связано с его экономической политикой, немецкой оккупацией и войной, что пробле­ма в условиях сложившейся в стране ситуации практически не имела решения. Петэн и вслед за ним официальная пропаганда утверждали, что «именно всеобщая безнравственность породила чёрный рынок».

Свой - и очень крупный - вклад в создание французского «чёрно­го рынка» вносили оккупанты. Военное командование во Франции и другие немецкие структуры, действовавшие в оккупированной зоне и подконтрольные руководителю немецкого четырёхлетнего плана Герин­гу, имея практически неограниченные запасы французской валюты и пользуясь завышенным курсом рейхсмарки, активно скупали товары на «черном рынке», в первую очередь сельскохозяйственную продукцию. Подобная немецкая политика серьёзно подрывала попытки Виши взять под контроль чёрный рынок и лишала правительство Петэна, и без того испытывавшее острую нехватку средств, налоговых поступлений от со­вершенных сделок.

На практике официальная фиксация цен и заработной платы вела к обнищанию населения, прежде всего городского, и ставила наиболее бед­ные слои на грань выживания".

Напоминает... эээ... советскую борьбу со спекуляцией и дефицитом :)) Ну и конечно про "всеобщую безнравственность" прекрасно.
 


raisadobkach: (Английский лорд тебе товарищ)

(из монографии)

"Вишистская пропаганда придавала огромное значение «защите семейных ценностей»; недаром слово «семья» даже было внесено в девиз французского государства. Петэн в своих выступлениях неод­нократно отмечал важность для Национальной революции семейных ценностей, подчёркивал, что его режим будет поддерживать много­детные семьи, так как французские семьи «на протяжении поколе­ний сохраняли античные добродетели, которые формируют сильные народы». Правительство Виши приняло закон о введении семей­ных пособий. Они выплачивались французским семьям, имеющим двух и более детей. Минимальный размер пособия составлял 10% от средней заработной платы в департаменте, при увеличении семьи на каждого ребёнка доплачивалось ещё по 20% от средней зарплаты. Если в семье, имеющей детей, работал только один из родителей, то она могла рассчитывать на дополнительное пособие: 20% от сред­ней заработной платы в департаменте на первого ребёнка, 25% - на второго, 30% на третьего и следующих детей. Такие выплаты на­зывались «пособие матери у семейного очага» или «пособие к одной зарплате».

В реальной жизни пособия на детей не имели того значения,которое приписывала им вишистская пропаганда. Экономист А.Сови в книге «Экономическая жизнь французов с 1939 по 1945 год» произвёл расчёты расходов на питание средней французской семьи, которые показали, что в ноябре 1941 года даже при работающих родителях семья с двумя детьми старше 10 лет вынуждена была расходовать на питание по официальным ценам 91% своих доходов, а если один из родителей не работал, то их расходы на питание на 26% должны были превышать доходы. Если возраст детей был до 10 лет, то при работающих родителях на питание расходовалось 68% доходов, а при одном работающем 88%. Детские пособия и пенсии индексировались намного медленнее, чем заработная плата, поэтому к концу правления Виши детские пособия и пенсии заметно обесценились. Правительство Виши практически не оказывало семьям с детьми и пенсионерам другой материальной помощи кроме пособий и пенсий, например, они не имели налоговых и других льгот. Правда, матери, имевшие двух и более детей, получили право проходить в магазины и государственные учреждения и пользоваться общественным транспортом без очереди. Они также награждались специальной медалью"

В другом месте:
"В 1941 году семейная политика оставалась одним из главных направлений социальной политики правительства Виши. Если в 1940 году правительство Виши стремилось финансово поддержать семьи с детьми, то в 1941 году на первое место выходит укрепление семейных устоев. Правительство приняло закон, затруднивший про­цедуру развода, например, нельзя было развестись раньше, чем че­рез три года после заключения брака. Вскоре были приняты зако­ны, облегчившие усыновление сирот и легализацию детей, рождён­ных вне брака. В 1942 году правительство Виши приняло «закон о семейных ассоциациях». Составленный в корпоративистском ду­хе, он предполагал создание на местном, департаментальном и на­циональном уровне иерархичнои системы семейных организаций, в которых могли заседать «отцы семейств». Семейные ассоциации могли выдвигать свои предложения органам государственного управления, предлагать кандидатуры в местные органы самоуправ­ления, защищать и помогать нуждающимся семьям, «бороться с безнравственностью и социальными бедствиями». Семейные ас­социации, не имевшие реальной власти, являлись скорее пропаган­дистской декорацией, призванной показать заботу государства о семьях.

Политика правительства Виши в семейном вопросе не была детально разработана и в значительной степени являлась результатом импровизации. Первоначальные решения о детских пособиях не получили дальнейшего развития - правительство Виши не имело средств для реальной социальной поддержки семей, имеющих де­тей. Против пересмотра размеров семейных пособий возражали и немецкие оккупационные власти. В результате политика правительства в области помощи семьям свелась к борьбе с «индивидуализмом» и укреплению семейных ценностей, свойственных французским семь­ям".

(интересно то, что тут кроме откровенно пропагандистского бреда вводились и какие-то реальные здравые меры - но, видимо, общее количество бреда пересиливало)

raisadobkach: (Английский лорд тебе товарищ)
 (продолжаю размышлять про всякое).
 
Или об осмысленности и неосмысленности сопротивления в каждом конкретном случае.
 
Задают, например, вопрос: а какие цели ставила Германия в отношении Франции в годы войны? Вот если например полное уничтожение французского народа - тогда, конечно, нужно сопротивляться любой ценой, потому что хуже уже не будет.
Но дело в том, что нацисты, конечно, не ставили целью поголовное уничтожение французского народа. Более того, даже цели поголовного уничтожения русского (польского, других славянских) народа они не ставили - это скорее издержки старой советской пропаганды. Целиком они планировали только евреев уничтожить - и то к этому решению пришли не сразу. Попросту жизнь француза ценилась гораздо ниже, чем жизнь немца. Жизнь русского или поляка - это еще разы ниже. А жизнь еврея не стоила практически ничего вообще (на восточных территориях почти с самого начала, а потом и на западных). Но парадокс в том, что при этом для фактически любой территории, от самых страшных до "почти мирных" ("ну подумаешь, полмиллиона человек" - как любят у нас часто оценивать) - это немножко похоже на рулетку с неопределенными шансами. Даже на самых "проблемных" территориях у рядового обывателя (если он не еврей и не активный участник Сопротивления) все-таки гораздо больше шансов пережить войну, чем не пережить (вероятность сильно больше 50%). И даже на самых спокойных территориях есть ненулевой шанс попасть под раздачу. Причем это мы сегодня владеем хоть какой-то кривенькой статистикой и можем оценить эти шансы в разное время для разных групп на разных территориях (тот самый процент погибших, например). А человек, живущих внутри ситуации, он эти шансы вот так вот в процентах оценить не может и таких подсчетов не ведет. Более того, мы понимаем, что если например где-то жертвы гражданского населения составили 1%, то резонанс шокового влияния на общество - гораздо выше одного процента. Потому что у любого погибшего есть семья, соседи, друзья, коллеги и они оказываются эмоционально вовлеченными в потерю. И это эмоциональное вовлечение в свою очередь может вызывать у окружающих разные эмоциональные последствия - либо страх (и соответственно желание сидеть как можно тише, затаиться и не двигаться), либо протест (и соответственно желание взять дубинку или что-нибудь такое в руки).
 
С другой стороны нужно, мне кажется, учитывать еще один момент. Пресловутая цена человеческой жизни была разная в разных странах. Это отношение, сформированное предшествующей историей. Например, на территориях СССР после всех войн, революций, гражданской войны, красного и белого террора, репрессий, массового голода - после всего этого цена человеческой жизни в принципе резко ухнула вниз. Несколько миллионов погибших - это такая почти естественная норма жизни, которая за какой-то гранью уже не воспринимается, как трагедия. Вот если мы возьмем (на противоположном конце провода) какую-нибудь Данию и посмотрим: статистика нам говорит, что в Дании погибло по разным оценкам от 1000 до 2000 мирных жителей, а всего - 0.08% (Это самое маленькое число и процент в оккупированной Европе). В том числе (читаю данные во французской википедии): "629 гражданских жертв репрессий нацистов и 427 человек, убитых в ходе военных действий" (а вот участники сопротивления здесь идут как военные потери: "797 участников сопротивления"). Так вот, для мирной Дании, в которой уже пару веков не было крупных войн и серьезных социальных потрясений (или были? я не слишком разбираюсь в истории Дании, но навскидку ничего такого не припоминается), эта тысяча погибших была наверное абсолютным шоком и трагедией чудовищных масштабов. Они никогда, со времен седого Средневековья, не видели подобного варварства, их историческая память не вмещает 629 расстрелянных гражданских жителей (уж наверняка у них эти люди известны поименно и точно посчитаны, а не "миллион туда - миллион сюда"). В этом смысле вот Франция, наверное... занимает такое промежуточное положение. Что такое человеческая жизнь во Франции, которая на протяжении полутора веков пережила четыре революции, красный террор, белый террор, тяжелые кровавые войны на своей территории - и, учитывая радикализм местных деятелей (причем зачастую и "слева" и "справа"), в общем, надо признать, что в этих краях не очень-то считались с человеческой жизнью. Зачастую идеалы и принципы были важнее. И вот в этих условиях для них примерно полмиллиона погибших во Второй мировой (при том, что в Первую мировую у них погибло больше!) - это как? Как это воспринимает для себя рядовой обыватель - "ужас, какие потери" или "подумаешь, бывало и хуже"? Вспоминая частные разговоры с разными людьми, я бы сказала, что скорее первое - "незабудемнепростим" и пепел Орадура стучит в их сердце. Но насколько это следствие так сказать "государственной пропаганды", а насколько реальная историческая память "изнутри" (а мы знаем, что это не всегда совпадает) - очень сложно сказать.
raisadobkach: (Английский лорд тебе товарищ)
... мы понимаем, что никакой авторитарный или тоталитарный режим не может существовать без массовой поддержки населения. Если массовая поддержка режима закончится - режим рухнет. Но вот с мотивацией этой самой поддержки бывает гораздо сложнее. На практике мы почти никогда не можем определить, поддерживает ли население "не за страх, а за совесть" (пропаганда, промытые мозги, искренняя вера?), или из страха. Всегда есть доля и того, и другого, но как определить хотя бы какие-то процентные соотношения? Исторические источники тут очень мало достоверны. Так как если они написаны во время событий, то почти никогда нельзя с уверенностью сказать, насколько автор искренен и с чем мы имеем дело - с цензурой, с самоцензурой или с искренними убеждениями (в некоторых случаях это можно сказать, но далеко не всегда). А если источник (например, мемуарный) написан постфактум, то практически всегда на оценки автора будут влиять после-знание и после-осмысление. Совершенно не факт, что автор "внутри ситуации" думал именно так, как он об этом пишет двадцать или пятьдесят лет спустя.

... интересная вещь под названием "Режим Виши и Холокост". Интересная в том, что власти Виши поначалу бегут впереди паровоза (поперек батьки в пекло) и стремятся быть едва ли не святее Папы Римского: еще до всяких приказаний нацистской Германии уже радостно принимают всякие антисемитские законы, сами, все сами, по собственной инициативе. Но законы, так сказать, экономического характера - ну типа запрет на профессии, на занятие определенных должностей, на ведение бизнеса и так далее. Потом они тоже еще почти без особенного давления Германии соглашаются депортировать со своей территории всех евреев-иностранцев, не имеющих французского гражданства. Ну и в общем в этот начальный период речь еще не идет об "окончательном уничтожении", и видимо в глазах вишистской администрации депортация не означает чего-то такого совсем ужасного, а просто "с глаз долой, из сердца вон". В самом деле, понаехали тут. А вот когда годик спустя нацисты уже жестко приказывают - а теперь депортируйте-ка всех. Да-да, всех, и французских граждан тоже - и в этот момент уже становится понятно, что депортируют не на курорт, а в лагеря уничтожения - тут ВНЕЗАПНО значительная часть вишистской администрации (не поголовно, но многие, особенно на местном уровне) встает на дыбы:
- да вы не охренели ли? Вы что же, из нас делаете людоедов?!
И очень многие с этого момента, особенно на местах, пытаются откатить назад - саботируют приказы, прячут людей и в конечном итоге втягиваются в разные формы Сопротивления.
То есть вот представляете себе какой парадокс - отжать у жида лавочку или там адвокатскую контору - это ок, нормально. А вот отправить человека на смерть - тут что-то в головах срабатывает, и они внезапно ужасаются. Широк человек...

Интересно, что режим Виши до сих пор (в том числе во французской историографии) - дискуссионная тема. То есть принято его осуждать - но отнюдь не всеми. Вполне себе существует точка зрения о том, что политика коллаборации на тот момент была вполне приемлемой ценой меньшего зла и что в противном случае могло бы быть гораздо хуже. Могло бы быть как в Польше, например. Вот ведь, в Польше погибло около 20% жителей (5-6 миллионов). А у нас - "всего-навсего" около 2% (500-600 тысяч). То есть вот цена вишистского режима - это порядка 5 миллионов сохраненных человеческих жизней (вот вам еще один уровень "дилеммы заложников"). Чем не арифметика?
А если бы не всякое Сопротивление, которое только усиливало репрессии - так число жертв могло бы быть еще меньше (да, я даже знаю у себя во френд-ленте тех, кто согласен с этой точкой зрения, не буду показывать пальцем).

(Может, я вообще зря все это тут пишу? Может, лучше про котиков?)
raisadobkach: (Английский лорд тебе товарищ)
Вот прямо начинаешь делать ролевую игру - и изначально даже не представляешь себе, насколько оно ВНЕЗАПНО актуально. Это я читаю про режим Виши. В его, так сказать, первоначальном виде - когда он еще из "мягкого авторитарного" не превратился в откровенно людоедский тоталитарный. Господи-Боже-мой, какая знакомая риторика! Все вот это "национальное возрождение", "вставание с колен", "традиционные ценности", "труд, семья, отечество" (и детки, детки, которые пишут трогательные письма маршалу Петэну о своей мечте послужить на благо отечества).
Прямо вот читаешь и думаешь - ааа, дежавю!
И люди поначалу так искренне в это верят, и так им нравится играться в эту бижутерию... и даже не подозревают вначале, что всего через пару лет "национальное возрождение" обернется национальной катастрофой...
raisadobkach: (Английский лорд тебе товарищ)
Стихотворение Юлиана Тувима "К простому человеку" было написано в 1929 году. И в тот момент вызвало бурные обвинения автора в недостатке патриотизма, отсутствии уважения к героической истории и вообще в принадлежности к пятой колонне.
Оригинал, например, тут: https://poema.pl/publikacja/2614-do-prostego-czlowieka

Рок-группа "Akurat" на слова Тувима:



Читать перевод?.. )

Такая вот... непреходящая актуальность.
raisadobkach: (Жизнь прекрасна!)
Интересная модификация происходила с финальными словами на игре. Мы никак не могли придумать красивый финал. Первоначально была мысль использовать сцену из документально-игрового фильма "Коммуна", где в конце журналисты ходят между персонажами и опрашивают участников "А вы пойдете сегодня на баррикады?" - а люди отвечают так, как будто бы смешивается реальность 1871 года и сегодняшнего дня (ну и разные другие такие актуальные вопросы им задают, которые можно понимать "из любой позиции"). Эту сцену после некоторого обсуждения отвергли - во-первых выглядело чересчур "в лоб", во-вторых повторять уже кем-то найденную находку не хотелось.
На предпоследнем мастерятнике кажется Кэта придумала такую сцену, что к толпе выходят два игротеха, один зовет всех "на последнюю баррикаду", другой - в "самое надежное убежище", людям дают время разойтись по двум группам и попрощаться, после чего два теха уводят людей поочередно и обе колонны сходятся в одном общем помещении, где просто молча смотрят друг на друга. И звучит финальная песня. Никаких других финальных слов не предполагалось, это был такой вариант в высшей степени лаконичного и символичного финала.
После этого в ночь мне приснилось, что наверное этого мало и нужно сказать какие-то слова, и вот такие слова записались у меня в ночи, я их написала на следующий день на мастерский лист.

""Большинство тех, кто пошел на баррикады, погибли - но некоторые все-таки выжили. Многие же их тех, кто ушел в укрытие, сумели спастись - но не все. Однако в Париже еще долго ходили слухи о том, что часть Латинского квартала забаррикадировалась так, что выдерживала атаки версальцев еще много дней - а быть может, даже недель или месяцев. Некоторые говорили, что баррикада продержалась годы. Иногда можно услышать о том, что и сегодня, до наших дней, существует та самая последняя баррикада, хоть ее уже давно никто не видел. Каждый раз, как в мире наступает весна и цветут вишни, находятся люди, которые ищут последнюю баррикаду".
Вот как-то так. Или этот вариант слишком сентиментален? Как вы думаете?"

Дальше Нина сказала, что ей нравится, но что она бы дополнила. Вот такой был ее следующий вариант:

"Большинство тех, кто пошел на баррикады, погибли - но некоторые все-таки выжили. Многие же их тех, кто ушел в укрытие, сумели спастись хоть и не все. Однако в Париже еще долго ходили слухи о том, что в Латинском квартале осталась последняя баррикада, которая держалась дольше всех, и так не была захвачена. И даже находились те, кто говорил, что видел её, но мол не каждый, сможет найти. О баррикаде то забывали, то вспоминали и снова находились те, кто начинал искать её. Шли годы, но когда приходило время вишен вновь находился кто-то, кто уверял, что даже если не видел, то слышал песни её защитников. Те, кто был в Париже в агусте 44-го уверяли, что видели ту самую баррикаду в Латинском квартале, а в мае 68-го студенты Сорбонны писали свои листовки, привалившись к её нагретым булыжникам Говорят, и сейчас её можно найти, там, где по прежнему пахнет весной порохом"

На следующий день я впала в мастерские сомнения и стала говорить, что наверное это все-таки слишком назидательно, что мастера обещали ничего не пропагандировать, что не обесцениваем ли мы таким образом выбор тех, кто не пойдет сражаться на баррикады (они-то ведь тоже заслуживают свой катарсис) - и в общем опять все отложили до следующего мастерятника (а у нас еще никак не получалось собраться всем вместе, так что каждый раз на сборах присутствовал то один, то другой).

В общем, за несколько дней до игры собрались еще раз, стали думать - надо что-то все-таки людям в конце сказать. Сули говорит - надо рассказать о том, что было дальше. А что было дальше? Ну не пересказывать же последующую историю Франции за полтора века. Я растерялась. Тут в ходе обсуждения выявились политические разногласия между мной и Ниной, в расстановке акцентов: потому что я условно говоря "левоцентрист", а она "ультра-левый", и если например произносится что-то вроде "правительство, опасавшееся нового социального взрыва, начало проводить социальные реформы", то с моей точки зрения, это хорошо - а с ее точки зрения, это плохо (ну это, я думаю, понятная логическая точка расхождения, я не буду ее пояснять подробно). Надо было породить какой-то нейтральный общеположительный текст, устраивающий всех. Нина его на следующий день породила. Вот этот:

Коммуна пала, утопленная в крови. Часть коммунаров выжили и судьбы их сложились по разному. Но главное, осталась память о событии, повлиявшем на историю развития демократических и социальных завоеваний, ведь многое из того, за что боролись коммунары, теперь является частью наших неотъемлемых прав. Коммуна вошла в историю и как страница борьбы за человеческое достоинство, свободу и справедливость. Книга этой борьбы имеет много страниц и ещё не дописана, время подкидывает всё новые вызовы и испытания. Какими будут страницы, написанные в наше время, зависит от тех, кто живёт на Земле здесь и сейчас, то есть от нас

вот этот вариант текста мы вставили в сценарий, потому что мозги уже не соображали. Во всяком случае текст всех устраивал.
И вот в конце игры, уже минут за пять до финала, когда мы там сидим в "Версале" - я не помню, кто там был в этот момент - я и Нина или я и Сули, в общем я говорю: "Слушайте, у нас фактически весь город пошел на баррикады, даже священник. Давайте не будем политкорректными и скажем слова про последнюю баррикаду". (в конце концов баррикада здесь не символ коммунистической революции или чего-то такого, а символ свободного выбора и человеческого достоинства?)
И вот мы вышли, как сквозь строй, когда последняя баррикада еще отстреливалась, и я импровизируя (потому что всех этих написанных вариантов, конечно, наизусть не помнила и текста у меня под рукой не было) произнесла примерно такой финальный текст:

"... Но еще долго в Париже ходили слухи о том, что последняя баррикада в Латинском квартале продержалась много дней - а возможно даже недель или месяцев. Говорили даже, что она продержалась много лет. Некоторые видели эту баррикаду в 1944 году. А другие - в 1968. Говорят, что и сегодня, если постараться, можно найти ту самую последнюю баррикаду".


В этот момент весь зал зааплодировал, и текст песни мы уже не читали, потому что это явно было бы лишним.

Вот так и появилась легенда про последнюю баррикаду Латинского квартала :)
(в комьюнити повешу вечером, потому что с работы я пишу через дрим, и оттуда нельзя повесить)

raisadobkach: (Жизнь прекрасна!)
Немного личного. Честно говоря, я на сюжет натолкнулась случайно - в поисках историй старых песен для рубрики "История одной песни" вышла на известную французскую "Время вишен" и почитала про ее историю. История так меня заинтересовала, что я стала читать дальше и дальше и в какой-то момент осознала, что передо мной прекрасный ролевой сюжет - яркий, конфликтный, трагический, актуальный. И вот я предложила Нине [livejournal.com profile] nina_tian, с которой у нас довольно близкие (хотя неодинаковые) взгляды на исторические процессы, сделать такую игру. Конечно, я что-то помнила про Парижскую коммуну с советских времен и даже какие-то яркие картинки, вроде старого Шарля Делеклюза, который пошел складываться на баррикаду. Спустя четверть века я прочитала сюжет совершенно по-другому. С него потребовалось снять советские зубодробительные идеологические штампы типа "первой в мире диктатуры пролетариата" (на практике и не диктатура, и не пролетариата...), "мелкобуржуазных предателей" и тому подобной птичьей лексики. С него нужно было также снять модные в наше время охранительные штампы про "кровавых злодеев-революционеров, восставших против законной власти". Ни тот, ни другой тренд меня, по понятным причинам, не устраивали. Я вполне отдавала себе отчет в том, что эту игру не получится сделать жесткой исторической реконструкцией, так как сюжет для большинства новый и малознакомый (и для меня самой тоже новый и малознакомый, я на ходу изучала материалы и насколько могла, вовлекала игроков), поэтому пришлось в значительной степени ослабить "планку" исторических реалий - зато я вполне сознательно заострила актуализацию. Я прочитала сюжет в первую очередь как притчу про гражданскую ответственность. Когда меня игроки спрашивали (я обычно сама не навязываю свое видение, но когда меня спрашивают, отвечаю), о чем будет игра, я отвечала - это игра про становление гражданского общества

Читать дальше?.. )

... Я не знаю, что получилось в итоге, потому что я никому старалась не навязывать свои смыслы, и конечно каждый игрок вложил в игру какое-то свое собственное видение, потому что игра - это всегда совместное творчество и общий смысл рассказанной истории состоит из множества вложенных в нее смыслов. Но играли люди по факту прекрасно - насколько я могла это видеть.

(В ходе подготовки материалов к игре я осознала собственное мировоззрение - оказывается, я и есть тот самый классический-анархист-по-Прудону, в общем мне очень близко это мировоззрение - с той, конечно, поправкой, что никакие идеи девятнадцатого века - хоть Маркса, хоть Прудона, хоть Адама Смита - нельзя механически перетащить в двадцать первый век, все-таки общество слишком сильно изменилось. Но очень многое отзывается, тип мышления. Жаль, что сейчас такой идеологической ниши практически не существует в сколько-нибудь организованном виде)
raisadobkach: (Английский лорд тебе товарищ)
в порядке самопросвещения перед игрой посмотрела старый советский фильм про Парижскую коммуну. Конечно, сегодня это можно смотреть разве что из общего интереса к теме, а не ради художественных и исторических достоинств фильма: эстетика 30-х годов, фильм наивный, полон советских штампов, достоверность исторических событий тоже так себе, средненькая.
Но не могла не обратить внимание вот на что. Несмотря на все перечисленное - фильм-таки получился живой, не удалось его сделать совсем выхолощенным - и эта живость и непосредственность просвечивает даже через идеологические штампы.

Проблема, как известно, в том, что советская власть одной рукой сама себе рыла могилу - прославляя революционное движение прежних времен в качестве якобы своей предшественницы, одновременно почти лукаво давала людям понять, что бороться против неправедной власти - дело хорошее и справедливое, что за свободу можно и нужно сражаться, что сильные мира сего - не боги, а идолы, которых можно и нужно свергнуть. К 60-70-м годам часть интеллигенции уже отлично считывала этот двойственный посыл, а вот в сталинские, в тридцатые годы? Вот фильм 1936 года - практически самый разгар сталинских репрессий. И вот зритель на экране видит и казалось бы может уловить между строк - о том, что вот этот показанный веселый, свободный, нелепый, трагичный, но живой бардак имеет весьма мало общего с тоталитарной мертвечиной сталинской действительности. Что-то как будто пошло не так... какие-то не такие предшественники!

И вот страшно интересно - человек тридцать шестого года это несоответствие считывал, улавливал, воспринимал? Или даже в голову не приходило, а все это лишь позднейшие ассоциации?
raisadobkach: (девятнадцатый век 2)
вот вчера у Терн в жж опрос: что бы вы делали во время Великой Французской революции, бежали бы или остались в стране?
И вот что мне удивительно: большинство отвечающих ассоциирует себя с аристократией или во всяком случае с какими-то высшими сословиями. И дилемма для них исключительно между "срочно бежать" или "гордо остаться и красиво умереть на эшафоте за свои идеалы" (причем "за свои идеалы" для них - это явно за короля и благородную кровь; что-то никто не ассоциирует себя ну хотя бы с жирондистами или с дантонистами - тоже ведь можно красиво умереть на эшафоте).
Сплошной парад голубой крови.
Здесь: http://eregwen.livejournal.com/1436158.html

Я вот по умолчанию себя отношу к третьему сословию (и даже не к верхушке такового).
И мне удивительно то, что большинство комментаторов, трагически закатывающих глаза при упоминания ужасов ВФР, как-то не задумываются о том, что мы все живем в сущности в мире, созданном в результате этой самой ВФР. Если бы не ВФР, большинство этих комментаторов с вероятностью до сих пор были бы неполноправным третьим сословием. И в этом мире наверняка не было бы ни всеобщего избирательного права, ни всеобщего образования, ни привычных сегодня в большинстве цивилизованных стран социальных гарантий. А так-то конечно - бежать, бежать, бежать. Не факт, что не прилетит в другом месте и в другом времени - если не по тебе, то по детям и внукам.
raisadobkach: (Default)
Как известно, в Российской империи суды по политическим процессам любили выносить приговоры "с запасом". Чтобы всегда была возможность для проявления монаршего милосердия. То есть приговаривают, например, "к смертной казни отсечением головы" три десятка человек, а потом добрый государь - раз и заменил на вечные каторжные работы. Ну а четвертование можно милостиво заменить на повешение.

И при этом в ходе баллотировки, так сказать, самих этих приговоров судьи дают полную волю своей фантазии. Особенно в первой половине 19 века - когда процесс, так сказать, еще не отлажен и не формализован, действует одновременно куча архаичных законов и есть возможность резвиться с формулировками. Мышь в своем посте про Оржицкого на днях приводила примеры формулировок в баллотировочных листах Верховного уголовного суда (к сожалению, я с работы не могу дать ссылку на жж, ну может кто-то кинет в комменты). И вот всегда интересно, вот эти почтенные старцы, которые старательно выводят на листках "казнить лютою казнию", "четвертовать, а потом колесовать" (или наоборот, не помню) и подобное - они, когда пишут, все-таки рассчитывают на то, что приговор будет смягчен и понимают это, или они вот прямо-таки так и видят очами своей души, как со злодеем-преступником проделывают все вот это, что они тут понаписали? Ужасно интересна эта людская психология.

Но есть еще одна любопытная психологическая вещь в этом вопросе, о которой обычно не говорят. А именно - заочный приговор. Человека можно заочно приговорить к смертной казни, даже если он находится вне досягаемости, так сказать, правосудия. Например, по процессу декабристов был заочно приговорен к "отсечению головы" (то есть по первому разряду) уехавший еще несколько лет назад в эмиграцию Николай Тургенев (а в чем таком особенном виновен эмигрант Тургенев, почему его юридически приравняли к людям, которые вывели полки на площадь и непосредственно занимались подготовкой вооруженного восстания? Вероятно, злополучное совещание 1820 года ему ставили в вину).

Ну вот. А теперь представьте себе - Ноябрьское восстание. После поражения восстания тысячи народа успели уйти в эмиграцию. А потом их заочно судят Верховным уголовным судом и суд выносит приговоры: несколько десятков человек к четвертованию, несколько сотен человек - к "отсечению головы". Заочно. Конфирмации не последовало. Причем это тоже уже, так сказать, окончательные формулировки - а интересно, в процессе баллотировки чего там еще понаписали и сколько при этом удовольствия получили господа судьи?

И вот интересно, я обнаружила, что это была не единственно российская такая практика. Например, после поражения Парижской коммуны версальские военные суды развлекаются точно таким же способом. Куча народа успела смыться в эмиграцию - кто в Англию, кто в Швейцарию, кто в Бельгию. Но их судят военным судом и очень серьезно так выносят смертные приговоры. Кто более виновен - того на гильотину. Ну а менее виновных - банально к расстрелу. Заочная гильотина, бугага.
raisadobkach: (Английский лорд тебе товарищ)
Раньше очень мало про это знала.
Некоторым откровением для меня стала осада Парижа зимой 1870-1871 года и мысленное сравнение ее с блокадой Ленинграда в годы ВМВ. То есть вот я подумала про то, что для немцев это был уже опробованный в относительно недавнем прошлом модус операнди: метод голодной блокады большого мегаполиса противника с гражданским населением, это не впервой.
Боюсь, что это новое знание не прибавило во мне симпатии к немцам.
(при том, что тогдашняя французская власть сама откровенно спровоцировала эту войну и позорно ее проиграла).

Ну да, у каждого свои ксенофобии. Приходится и в этом признаться.
raisadobkach: (девятнадцатый век 1)
Вообще я раньше, до того, как начала делать игру, не знала и не задумывалась о том, насколько страшным опытом оказалась для современников именно франко-прусская война.
То есть понятно, что любая война - страшная, красивых войн не бывает. И все-таки, кажется, именно франко-прусская война стала той точкой отсчета, которая завершила эпоху войн девятнадцатого века. Вот тех, о которых я писала в свое время - Война девятнадцатого века - другая...
Такими не были наполеоновские войны, даже еще Крымская война такой не была.
А именно здесь впервые происходит то, чего, кажется, не было раньше - массовое расчеловечивание противника, превращение его в обезличенную машину. С распятыми мальчиками и всем прочим, что прилагается в таких случаях.
Раньше я полагала, что это перерождение происходит ближе к Первой мировой войне - может быть во времена англо-бурской войны или где-то там. Но вот во франко-прусской войне это уже очень четко видно.
raisadobkach: (девятнадцатый век 1)
(это у меня появляются какие-то очередные мысли по следам общения с игроками, когда приходится отвечать на некоторые вопросы).

То есть вот этот советско-марксистский миф про "первую в мире диктатуру пролетариата" - его сегодня, наверное, уже мало кто помнит, за исключением тех, кто специально интересовался историей вопроса. И когда люди сегодня сталкиваются с советской историографией (потому что другой на русском языке я им практически не могу предложить), то у них возникает когнитивный диссонанс. Потому что при ближайшем рассмотрении выясняется, что и не диктатура, и не пролетариата :))
А вот как пишет об этом независимый историк левых немарксистских взглядов Александр Шубин (никак не соберусь написать рецензию на его книжку, которую недавно прочитала):

"Истосковавшись по практическому примеру, который мог бы подтвердить реальность их теорий, лидеры Интернационала провозгласили Коммуну рабочим выступлением, хотя среди избирателей Коммуны и ее депутатов пролетарии не составляли большинства. Историческая Коммуна, а не светлый образ ее, была творением средних слоев и рабочего класса, где ведущей силой были средние слои, именовавшиеся марксистами не иначе, как «мелкая буржуазия». В этом смысле Парижская коммуна была «мелкобуржуазным» движением".

Тут, помимо прочего, такое дело, довольно интересное. В Париже того времени, как ни странно, очень мало именно фабричного, заводского пролетариата (казалось бы, развитая страна). Сроительство всякое - да. Но в значительной степени - мелкие ремесленные мастерские (в том числе - поскольку это Париж с его особенностями) по производству всяких предметов роскоши - красивых вещиц, ювелирных изделий и прочего. То есть такое штучное, индивидуализированное производство. Поэтому вот, "ужасы фабричного конвейера" - это в целом неотсюда. Собственно, это одна из причин, почему именно идеи Прудона (а не например Маркса) распространены во Франции - не только потому, что Прудон местный француз, но и потому, что они очень хорошо заточены под мышление не обезличенного работника на конвейера, а именно работника мелкого независимого предприятия, еще не поглощенного большими корпорациями.

(собственно, именно поэтому я предполагаю, что эта альтернатива развития общества, не реализованная до сих пор, еще будет востребована - поскольку именно сейчас вновь, впервые за последние полторы сотни лет, идет процесс не укрупнения, а разукрупнения производств - не только товаров, но и услуг и идей, включая всякий фрилансерский и прочий самозанятый труд)

В собственно Коммуне из примерно 80 депутатов около 25 рабочих. Ну, около трети примерно (считая, что сколько-то депутатов неактивны и вообще никак не проявляются). Но вот когда современный человек представляет себе "рабочего", то он опять-таки представляет себе рабочего где-то в фабричном цеху. Я из любопытства специально просмотрела, какие же рабочие специальности имеют те депутаты Коммуны, которые реально играют роль в событиях (активные деятели). Как вы думаете? Переплетчик, ювелир, бронзовщик, рисовальщик по тканям и все вот в таком духе (ну правда парочка механиков тоже есть). То есть это не столько рабочие в современном понимании, сколько такие полухудожественные ремесла. Эти люди работают либо в мелких мастерских, либо и вовсе берут индивидуальные заказы. Во-первых, они, конечно, все неплохо образованы (то есть не просто умеют читать и писать) - хотя я уже писала о том, какой ценой доставалось такое образование, пробиванием головой стенки. Во-вторых, такой квалифицированный мастеровой зарабатывает порой больше какого-нибудь мелкого лавочника (то есть среднестатистического "мелкого буржуа"). И, в общем, это уже не столько низшие классы, сколько скорее низший слой среднего класса, по современным понятиям.

Так что не работает тут ни марксистская легенда про "диктатуру пролетариата", ни обратная современная легенда про "малограмотный плебс", который дорвался до власти. Люди малограмотные, конечно, в смысле отсутствия опыта и знаний в сфере государственного управления. Но в целом совсем не малограмотные и совсем не низкий плебс и не тупой конвейер. Это попросту другой социальный слой.

Дада, у Больдога, кажется, была теория о том, что революции делают сытые, а не голодные. В общем, средние социальные слои. Доля истины тут есть, но не в том смысле, который в эту идею вкладывают (ну то есть не потому, что "с жиру бесятся")
raisadobkach: (девятнадцатый век 1)
вот такое любопытное обсуждение. Предыстория - Рауль Риго (бланкист, руководитель Комиссии общественной безопасности), его обвиняют в том, что он произвел слишком много необоснованных арестов и помимо прочего, не дозволяет другим членам Коммуны навещать заключенных и узнавать об их нуждах. Еще раз напомню о том, что на дворе гражданская война и город находится в кольце осады, так что возгласы в стиле "да как они вообще смели кого-то арестовать"... ну, уместны, но бессмысленны, скажем так. Но вот этот отрывок из обсуждения, он интересен сразу по нескольким пунктам. Вот прочтите и скажите мне, что тут, на ваш взгляд, бросается в глаза? (Нина, надо полагать, знает, поскольку она в основном знает, кто тут есть кто - поэтому пока молчит, а остальные угадывают, это такая субботняя загадка).

"Гражданин Артюр Арну. Я просил слова с самого начала. Граждане, я не был в разгар спора, но я хотел бы подчеркнуть тот факт, что из слов гражданина Риго вытекает, что одиночное заключение сохраняется при Коммуне. Я решительно протестую против этого. Одиночное заключение есть нечто безнравственное. Это моральная пытка в добавление к физической пытке. Так вот, ради нашей чести нужно немедленно постановить, что одиночное заключение ни в коем случае не будет сохранено. Даже с точки зрения безопасности оно бесполезно. Всегда можно найти средства для сношений с внешним миром. Все мы сидели в одиночке при Империи и тем не менее нам удавалось не только сообщаться с внешним миром, но даже печатать статьи в газетах (...). Повторяю, это вопрос морали. Мы не можем и не должны сохранять одиночное заключение. Не только одиночное заключение необходимо уничтожить, но и самое следствие должно стать гласным. Я настаиваю на этом и вношу определенное предложение по этому вопросу.
"Парижская коммуна постановляет.
Статья единственная. Одиночное заключение отменяется".читать дальше?.. )

(после этого обсуждения Рауль Риго с треском подал в отставку с поста руководителя Комиссии безопасности... ).
raisadobkach: (Девятнадцатый век)
я, знаете, после Зерентуя и после нашего неожиданного игрового финала - где вопреки истории случилось восстание каторжан (а ведь реально в первой половине века ни одно массовое восстание ссыльных не случилось - Зерентуйский заговор, Омский заговор, недоказанный Оренбургский заговор ни один не дошел до стадии реализации). Ну и по ассоциации я вспомнила Кругобайкальское восстание. И чтобы не писать новый пост, подниму свой же пост почти десятилетней давности, написанный еще перед "Городком": http://naiwen.livejournal.com/410142.html

Это история трагедии на Кругобайкальском тракте - бессмысленного, безнадежного, нелепого бунта политических ссыльных после поражения Январского восстания. И вот тут обращают на себя внимание несколько каких-то пронзительных символических деталей. Как не пыталась советская историография представить Кругобайкальский бунт попыткой организованного всероссийского революционного заговора во главе с Чернышевским и другими активными шестидесятниками (особенно покойный сибирский историк Коваль на этой ниве отличился - такую фантастику сочинял, так сказать, от Варшавы до Владивостока...) - но нет, ничего не выходило. Кругобайкальская трагедия - не сознательное действие революционных организаций (увы или к счастью), а акт последнего отчаяния. Нелепый, несуразный, обреченный порыв к свободе - хотя бы к смерти через свободу. Вот так, как в игре Гаркуша говорил - ну хоть погулять напоследок.
И так совпало, что это не только для этих людей в далекой Сибири последний порыв к свободе - это еще и последний акт, последний отголосок свободы во всей стране. Последний гвоздь в крышку Александровской оттепели (на несколько месяцев раньше в Петербурге случился выстрел Каракозова) - многие люди в этот год физически ощущают, как захлопывается вновь крышка, которая была приоткрыта в течение десяти лет, выпустила пар, произвела даже что-то полезное и... потом опять нет воздуха, потом усталость, разочарование, разложение...
Но ведь - см.заголовок - всем нужна свобода...

Вот эти детали, на которые я еще хотела бы обратить внимание. Это уже после поражения восстания, во время казни в Иркутске, невольно присутствующие свидетели и соучастники. По одну сторону стоит ксендз Швермицкий - сам бывший политссыльный, оставшийся в Сибири на долгие годы добровольного служения. Это он за несколько лет до того переписывался с Марьей Казимировной Юшневской. Это он спустя еще полтора десятка лет дал при Иркутском костеле приют бывшему члену Общества Соединенных славян, всеми забытому престарелому Выгодовскому. Он прожил очень долгую жизнь, Мариан Швермицкий, он всю жизнь старался честно служить Богу, Правде и Справедливости - и вот он здесь вынужден сопровождать людей на казнь, своих соотечественников, за этот вот их нелепый, несуразный порыв к свободе - и видно, как сам Швермицкий потрясен этой обязанностью, что ему приходится играть такую роль и он не может отказаться. А с другой стороны "зрительного зала" смотрит на ту же казнь молодой офицер Петр Кропоткин - за несколько лет до этого добровольцем отправившийся делать карьеру в Сибирь. Потрясенный судом и казнью, Кропоткин и его брат Александр вскоре после этого подают в отставку - отныне для него военный мундир навсегда запятнан, он не может примириться с этой службой и с тем, что армию с любой момент могут использовать для подавления "естественного стремления человека к свободе". А спустя еще несколько лет Кропоткин станет одним из крупнейших теоретиков анархизма.

Прошли годы... А вот эту цитату из Кропоткина я нашла в жж у Нины [livejournal.com profile] nina_tian. Это уже очень старенький Кропоткин, ему в этот момент уже за восемьдесят:

"Я должен честно сказать, что, по-моему, строительство коммунистической республики по принципу строго централизованного государственного коммунизма под железным правлением партийной диктатуры закончится крахом... Советы Рабочих и крестьянских депутатов утратили все свое значение, как только была прекращена свободная предвыборная агитация и выборы стали проводиться под давлением партийной диктатуры. Конечно, обычным оправданием этого диктаторского курса была неизбежность подобных мер в борьбе со старым режимом. Но совершенно ясно, что такой метод правления станет грозным препятствием, когда революция перейдет к созданию общества на новой экономической основе: это вынесет смертный приговор строительству нового общества."

...Как, как могло случиться, что такое естественное стремление человека к свободе обернулось одной из самых страшных диктатур в истории? Могло ли бы случиться иначе, если бы к власти, например, вместо большевиков пришли эсеры и анархисты? Был ли упущен шанс?
"Птица вещая, троечка, тряска вечная, чертова..."

Profile

raisadobkach: (Default)
raisadobkach

2025

S M T W T F S

Syndicate

RSS Atom

Most Popular Tags

Page Summary

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Jul. 4th, 2025 06:13 am
Powered by Dreamwidth Studios