Найвен, жена Боргольта

[raisadobkach]

О том, что Камень в Гаванях найден, Найвен догадалась еще до официального объявления. Пошли какие-то слухи, забегали лорды со странными лицами, заблестели нехорошим блеском глаза у Гилдана – а на прямой ее вопрос, в чем дело, Гилдан буркнул невнятно – «не твое, мол, человечье дело». Однако вскоре уже никаких сторонних разъяснений не понадобилось: лорд Маэдрос собрал всех жителей Амон Эреб для объявления. Когда новость объявили, стояла такая тишина… и Найвен вспомнила, что тридцать лет назад также было перед событиями в Дориате… и испугалась повторения. Но почти тут же выдохнула облегченно: «Мы узнали эти новости, - говорил лорд Маэдрос, - и мы решили… мы решили… мы решили ничего не предпринимать». Шум, выкрики. «Совсем ничего не предпринимать? А что же мы будем делать?» - «Жить будем. Жить, - объяснял лорд Маглор, - сражаться с орками, защищать тех, кто живет под нашей защитой, хлеб выращивать… это наше решение». «У нас замечательный лорд, - думала Найвен, - он пережил свою болезнь и вырос из нее. Теперь этот ужас нам больше не грозит». Возмущаться решением лордов стал Лайто – он говорил о предательстве, о том, что лорды Куруфин, Келегорм и Карантир погибли в Дориате ради Камня и исполнения Клятвы, и ничего не предпринимать теперь – означает предать их память, и что бездействие для него невыносимо. Лорд Маглор выразительно поднял брови: «Разве это твоя Клятва, Лайто?» Потом лорды сказали, что каждый свободен в своем выборе, но Лайто это понял так, что он свободен идти на все четыре стороны, и опять завязался ожесточенный спор. К Лайто присоединился молодой Лорлот. Несмотря на возражения Лайто и Лорлота, Найвен уходила с собрания успокоенная. Пересказывая своим домочадцам – мужу, сыну и дочери, пропустившим собрание – все происходившее, говорила: «Лайто дурак. - (она так привыкла жить среди эльфов, что не слишком с ними церемонилась). - Разве можно спорить со своим лордом? Лорд сказал – ничего не предпринимать, значит, быть по сему».

… Найвен и Боргольт выросли вместе, беженцы, вскоре после Нирнаэт вместе со своими измученными, оборванными, потерявшими мужей и защитников матерями кое-как добравшиеся до Амон Эреб. Годы прошли – и жизнь здесь постепенно налаживалась. Дети играли вместе, как играют все дети – но когда Найвен вошла в возраст невесты, то на Боргольта поначалу не смотрела – поэт и менестрель Торвег – вот кто владел ее сердцем, да и он, надеялась она, был неравнодушен к ней. А тут – вот уж некстати – Боргольт со своим сватовством, Боргольт – вовсе из другого народа, хоть и из верных народа Бора, доказавших свою верность в той страшной битве, хоть и знала его с детства, а все равно – чужак, не адан. Да и сердцу не прикажешь. А Боргольт стоял под окнами их дома с огромной охапкой ромашек и требовал – не просил, а требовал – выйти за него замуж. Один раз отказала ему Найвен, второй раз отказала… на третий раз пришел он с еще бОльшей охапкой ромашек и объявил: «В третий раз откажешь – при тебе на меч свой брошусь, потому что мне без тебя не жить». Такие уж обычаи были в его народе – бросаться на меч, если любимая девушка откажет. Пожалела Найвен хорошего парня, представила, что из-за нее он погибнет – и дала свое согласие. А, один раз дав согласие, за сорок лет совместной жизни потом ни разу не пожалела о своем решении. Была Найвен за Боргольтом, как за каменной стеной, жили они душа в душу, и на протяжении многих лет единственное, что омрачало их семейное счастье, - так это смерть одного из троих их детей в младенческом возрасте.
… А там-то все еще хитрее было, потому что как раз в то время, когда Боргольт сватался за Найвен, в него была тайком влюблена подружка Найвен, Мериль, тоже из беженцев... а уж когда Боргольт женился, то никого другого себе не нашла, и так несколько лет назад старой девой и померла. Потому что мало, ох, мало, женихов в окрестностях Амон Эреб, живут здесь в основном эльфы, а из тех – какие же женихи для девушки-аданет? Вот и Борвен в возраст вошла, совершеннолетие отпраздновала, а, видать, так и придется весь свой людской век бобылкой коротать, потому что хоть и посматривает на нее молодой (по эльфийским меркам) Тинтэль, хоть и кокетничает с ним Борвен – а все ж они не Берен и Лютиэнь (чудеса – на то они и чудеса, чтобы случаться редко), и вместе им не быть.
… А Торвег ушел. Когда Найвен отказала ему, не сразу, но ушел – скитаться по Белерианду и искать свое счастье. Может, и не оттого он ушел, что она за него замуж не вышла, а просто захотелось ему славы, признания – и то сказать, кругом эльфы, песни их прекрасны, сам лорд Маглор – хоть редко поет в последние годы, но все же поет иногда – где уж тут слушать людского певца и сказителя. Недаром ведь и поговорка бытует – «лучше быть первым среди людей, чем последним среди эльфов». Найвен с этой поговоркой была не вполне согласна, но свою-то голову никому не приставишь. Вот Торвег и ушел – искать своего слушателя, да так и сгинул без вести. Про себя живым считала, хотя певец – не воин, трудно одному ему выжить в глуши. Но остались песни и стихи Торвега – иногда в кругу семьи и друзей, или просто за шитьем, за работой, Найвен тихонько эти песни пела.
(На игре «менестрелем Торвегом», точнее, оставшимся от него поэтическим наследством, работали лучшие поэты – Симонов, Высоцкий, Шефнер, а также Элхэ Ниэннах) :)

… Однако уже на следующий день, выйдя из дома в крепость по хозяйственным делам и узнавая новости, услышала, что в Гавани ходило посольство, отправленное лордами. Ходившие в посольство Илессин и Лаурелоссэ объясняли, что Эльвинг не дала им никакого внятного ответа, потому что муж ее был в море, и она не могла принять важного решения без него. Это понравилось Найвен – она тоже никогда не приняла бы никакого важного решения, не посоветовавшись с мужем; однако она никак не могла понять, зачем вообще потребовалось посольство и этот разговор с Эльвинг? Ведь только недавно было решено ничего не предпринимать. «Посольство ушло для того, чтобы попытаться получить Камень мирным путем», - втолковывали ей, - «лорды надеялись, что Эльвинг согласится добровольно его отдать». Эльвинг, может быть, и согласится, когда вернется муж из плавания, - но однако же немудреная логика подсказывала Найвен, что «решить дело мирным путем» и «ничего не предпринимать» – это две большие разницы. Ни Гилнар, ни Алдамар, ни Эрендиль не смогли дать ей внятных разъяснений. Тогда она забеспокоилась. А что, если Эльвинг не согласится отдать Камень мирным путем – тогда что, ожидать повторения того, что было в Дориате? Когда тридцать лет назад ее муж вернулся из Дориата, она видела, какая тяжесть у него на сердце, но ничего ему тогда не сказала, не желая его тревожить. И когда Борлас, вслед за Боргольтом, пожелал принести лорду Маглору вассальную присягу, она тоже в душе не одобрила этого решения – но сын был уже взрослый и решал сам. И вот сейчас, впервые за столько лет, Найвен вспылила и наговорила что-то кано Алдамару, зашедшему к ним в гости – что-то о том, что они будут убивать невинных ради своей Клятвы. Алдамар повернулся и резко вышел из дома. Через несколько дней они извинились друг перед другом и почти забыли этот разговор.
… Потом она сидела в крепости за общим столом и беседовала с кем-то – кажется, с Эриант, - и, пытаясь рассуждась, заметила: «Раз они решили ничего не предпринимать, но все-таки предприняли – по крайней мере, это посольство в Гавани, - то это означает, что они отступились от своего слова. Но ведь свое слово, вернее, свою Клятву, они нарушили еще раньше – когда собирались ничего не предпринимать в связи с объявившимся Камнем. И так они нарушили слово, и эдак – куда ни кинь, в этом мире все так скривилось, что все пути стали кривыми». Ее слова услышал лорд Маглор. Он подошел к ней с перекошенным, страшным лицом и не своим голосом крикнул: «Найвен, я запрещаю тебе в нашем присутствии говорить о наших Камнях и нашей Клятве». Найвен тут же замолчала. Никогда еще она не видела таким своего лорда; и в любом случае перечить ему она бы не посмела. Но все равно о Камне и Клятве говорил весь Амон Эреб.
…А дальше начался кошмар…
…Правда, сначала в этом кошмаре еще были просветы светлой обыденной жизни.

…Борлас и Боргольт вернулись из дальнего дозора и притащили с собой незнакомого молодого человека. Кульком сгрузили его, бесчувственного, прямо посреди дома. Набежали эльфы, стали допытываться – что да как, да кого это дружинники лорда Маглора с собой притащили, и не шпион ли он, и не ранен ли, а если шпион - то почему не сообщат лордам, а если не шпион – то зачем держат взаперти, а если ранен – то почему не отнесут в палаты к целителям, а если не ранен, то вообще непонятно, что тут происходит. Боргольт выпроводил всех. Смущенно отвел Найвен в сторону: "Ну, понимаешь, жена, тут у нас дело семейное… идем мы с дозора по лесу, видим – сидит. С охотничьим луком сидит, молодой, симпатичный, человек – а не эльф, и, видать, хорошего роду-племени (то есть - по крайней мере, не из предательского рода Ульфанга). Вот мы так подумали, а потом оглушили его ударом по голове, и прямо сюда притащили". Тут Найвен поняла, и стала хохотать. А Борвен надула губки: мол, вы тут из лесу кого-то притащили, а мне в него что теперь, влюбляться? "А ты, дочка, не стесняйся. Если не нравится, то мы его обратно в лес отнесем и там выкинем. А если нравится – гостем будет". Смеялся весь Амон Эреб. Когда же похищенный молодой адан пришел в себя, то Борвен сменила гнев на милость, и через некоторое время Найвен и Боргольт уже тактично выходили из дома – пусть, мол, молодежь поговорит наедине, авось что и сладится. Через некоторое время Англор – так звали парня – собрался в Гавани навестить свою семью, и обещал ровно через год вернуться за Борвен – и уж тогда сыграть свадьбу. С тех пор и стали говорить – вот, мол, до чего хозяйственный народ эти вастаки – что ни увидят в лесу, все в дом тащат, даже жениха для дочери.

…В детстве или ранней юности услышала Найвен от матери своей одно странное людское предание. «Люди Древней Надежды» – так они называли себя, и было их среди ее народа немного… и верили они, что когда-нибудь Единый, сотворивший весь мир и всех, кто в нем, когда-нибудь сам спустится в этот мир, чтобы исцелить все то зло, которое принес Враг… Тогда, в молодости, не придала она этим рассказам матери особого значения, но сейчас, когда смерть ее уже не за горами, ей все больше кажется, что это может быть правдой – пусть даже лично для нее эта правда уже ничего не изменит. Но для эльфов ведь может изменить? Тогда она иногда стала тихонько разговаривать с эльфами об этой легенде, но они только удивлялись, и отвечали ей, что никогда не слышали ничего подобного и поверить в это трудно. А кано Гилдан вообще накричал на нее и велел ей никогда не упоминать имени Творца, который над всеми тронами, потому что не ее это ума дело. Гилдан в последнее время все больше скатывался в тьму безумия, и ей хотелось хоть как-то утешить его.

…Гилдан, кано Гилдан!... Боль моя, печаль моя… Боргольт вернулся домой с дозора чернее тучи, и также звучали его слова: «Черное дело я сделал только что, жена… черное, страшное дело. Но и иначе я поступить тоже не мог». Не все и не сразу она поняла, а когда поняла – было уже поздно: Гилдана не было на Амон Эреб. Лорд Маглор изгнал его, когда узнал о том, что Гилдан был причастен к гибели малолетних детей Диора в Дориате и столько лет не сознавался в этом. А выдал Гилдана – Боргольт – у того тоже было неспокойно на душе, и полузабытая сцена тридцатилетней давности вдруг всплыла в памяти. Найвен не могла осудить своего мужа («жена должна быть за мужем, как нитка за иголкой», - поучала Найвен непутевую, бесхозяйственную Эриант») – но и Гилдана ей было безмерно жаль. Гилдан был другом! Гилдан еще недавно сидел в их доме, слушал их людские сказки и рассказывал свои, эльфийские… Первый эльф, Второй эльф, Третий эльф… а они, люди, шутили, что эльфийские сказки такие длинные, что люди просто не доживают до их окончания: пока, мол, Гилдан пересчитает всех эльфов… Гилдан то ворчал на нее и огрызался, когда она спрашивала его о новостях: мол, не твоего ума дело, - то наоборот, говорил с ней как с равной. Про Клятву, подобную жажде, она сказала Гилдану, и он с ней согласился, а когда она призналась, что ей страшно – ответил: «Разве не понимали вы, когда связали свою судьбу с лордами Первого дома?»
Без Гилдана Амон Эреб опустел. А Боргольт, ее муж, был назначен командиром дружины Маглора вместо изгнанного Гилдана. Лорлот, молодой эльф из бывших верных Куруфина, после гибели своего лорда вошедший в дружину Маглора, - Лорлот прямо при Найвен выразил свое недовольство тем, что человек, да еще и не эдайнского рода, будет командовать дружиной. Может быть, Лорлот думает, что Боргольт нарочно выдал Гилдана ради того, чтобы занять его место? Если так, то Найвен знала, что это неправда.
Гилдан, кано Гилдан… моя боль, моя печаль. Когда она представляла себе обезумевшего Гилдана, в одиночку ушедшего из крепости на верную смерть, - сердце ее сжималось от тоски, жалости и страха.

…Вернулось очередное посольство из Гаваней. Тогда-то лорд Маэдрос во второй раз собрал всех жителей Амон Эреб и объявил окончательное решение: Эльвинг отказалась отдать Камень миром, войско выступает на Гавани. Младшие лорды – Амрод и Амрас – именно они ходили в посольство и получили этот ответ от Эльвинг – совершенно обезумели, на них даже смотреть было страшно. «Я не могу больше ждать, у меня перед глазами все черное и красное, я перестал различать цвета», - кричал лорд Амрод. Леди Норлин стала спорить, некстати вспомнив о том, что лишь недавно лордами было принято решение ничего не предпринимать в Гаванях. «Нам не остается никакого другого выхода! Эльвинг разговаривала с нами, как с врагами!», - кричали близнецы. Найвен подумала, что если у младших лордов во время разговора с Эльвинг были такие же лица и такой же голос, как сейчас, то никем иным, нежели врагами, Эльвинг и не могла их считать.
Норлин и Халдир отказались идти с войском. Халдир, бывший вассал Карантира, сказал: «Мой лорд мертв, и его Клятва меня больше не касается». А Норлин ответила, что ее совесть для нее выше, чем верность ее лорду. Еще несколько эльфов-воинов были оставлены приказом – охранять оставшихся женщин. Однако Гилнир, сын Норлин, собирался вместе со всеми. Даже беженки – Эриант и Хельвдис – собрались идти вместе с целителями. А у Найвен уходили с войском – муж и сын.

… Маглор в шатре долго разговаривал с Боргольтом. Когда Боргольт вышел, Найвен попыталась его образумить.
- Не была ли тебе я верной женой сорок лет? Разве когда-то пошла против твоего слова, хоть раз перечила тебе? Разве дала когда-то глупый совет? Когда тридцать лет назад ты сражался там, в Дориате – я смолчала, хотя знала, чем это кончится. Теперь история повторяется, и я прошу тебя – не ходи. Это – не наша война, это не наша Клятва, откажись. Откажись сам и отговори своего сына.
- Я не могу отказаться, - отвечал Боргольт, - я приносил присягу. Гилдана больше нет. Некому вести дружину в бой, кроме меня. Лорд Маглор мне доверяет. А Борлас решит сам.
Борлас тоже собирался. Долго, долго надевал доспехи, пояс… старался не смотреть матери в глаза. Еще и еще раз попытаться – достучаться:
- Если бы вы шли воевать с орками, с Врагом, который на Севере – я бы ничего вам не сказала. И если бы вы погибли в битве – плакала бы, но гордилась бы вами. Но вы идете на неправедную войну. Вы погибнете сами и погубите невинных эльфов и людей. Остановитесь!
Она зря говорила это. Они сами все знали, сами все понимали.
Сын подошел к ней.
- Было у одной матери два сына – Дуб и Ясень. Верные были у них сердца… Мама, прости меня… но я не предам своего лорда.
(Сказку про двух верных и смелых юношей, превращенных за свое мужество и верность в крепкие деревья – Дуб и Ясень – рассказала она в тот семейный вечер… когда Гилдан еще был с ними…).

… Борвен беспокоилась за своего жениха, оставшегося в Гаванях. Она боялась, что в битве его могут убить. Найвен, как могла, пыталась утешить дочь. Прощание затянулось. Войско собиралось невыносимо долго. Уже у самого выхода вдруг случилась какая-то стычка с орками, один из эльфов – Лаурелоссэ – был ранен, выступление опять задержали… в какой-то момент Найвен осознала, что Борвен с ней рядом нет. Кинулись искать по всей крепости, дозорные на воротах уверяли, что никто из крепости не выходил. Вдруг увидели Борвен среди целителей, уходивших с войском, переодевшуюся в мужское платье – она собиралась тайно уйти из дома. Когда это обнаружилось, Сулиниль, старшая целительница, стала кричать, что против воли матери не возьмет девушку с собой.
- Если ты запрешь меня, мама, я все равно сбегу, - сказала Борвен.
- Что же… ты взрослая. Решай сама.
Боргольт и Борлас не знали о том, что их дочь и сестра ушла следом за ними.
Когда прощалась с мужем и сыном, она плакала. Когда прощалась с дочерью, слез уже не осталось. Наконец, войско ушло.

Приходили странники – зеленые эльфы, рассказывали смутные вещи о происходящем в Гаванях – то войско Амон Эреб побеждает и скоро вернется с победой, то, наоборот, войско Амон Эреб проиграло битву и большинство воинов погибло… но настоящих вестей не приходило. А потом вернулся Аэгдир – «эльф-дурачок», как называла его Найвен. Он-то и рассказал, что Гавани разрушены, а Эльвинг вместе с Камнем бросилась в воду.
Стали расспрашивать о погибших.
- Младшие лорды – Амрод и Амрос – оба убиты. И твой сын, Найвен, тоже убит.
Сначала – оцепенение. Через несколько минут – прорвавшиеся слезы. Руки эльфов – Халдир, Гвиниль, Мэондиль, леди Норлин – утешающих ее. Голос Аэгдира издалека: «Женщина, зачем же ты плачешь?»

(Уже потом она узнала, что в Гаванях происходили страшные вещи. Молодой Лорлот, которому так не нравилось, что ее муж стал командиром дружины, убит. Динон пытался повернуть оружие против лорда Маглора и погиб сам. Сулиниль, старшая целительница, отреклась от Маэдроса - своего лорда. Когда Динон попытался ударить клинком лорда Маглора, Борлас – ее сын – закрыл своего лорда собой).

… Борлас, Борлас, за что ты погиб? За эльфийский Камень? За верность своему лорду?..

Почти сразу вслед за вестями Аэгдира вернулось основное войско. Боргольт, Алдамар, Эрендиль – все были ранены. Борласа среди вернувшихся не было. Борвен пришла вместе с Англором.

- Жена, давай уйдем отсюда. Моя служба окончена. Сейчас, когда Борлас погиб, нам слишком тяжело здесь оставаться. Мы сделали для эльфов все, что могли сделать. Теперь наши дороги расходятся. Уйдем на восток, на юг, построим новый дом, вырастим своих внуков, найдем свой собственный путь.
Не то, чтобы она хотела уходить. Но и оставаться было невыносимо. И потом – «верная жена за мужем, как нитка за иголкой».
- Как же твоя присяга?
- Когда лорд Маглор просил меня стать командиром дружины, я сказал ему: «Мой лорд, пока тверда моя рука и быстр меч в ней, я буду служить тебе верой и правдой. Но люди стареют и слабеют быстро. Когда силы покинут меня, обещай освободить меня от службы». Лорд Маглор обещал. Теперь этот час настал.

… Лорд Маглор пришел просить у них прощения за гибель Борласа, когда они решились сказать ему о своем решении. Бывают моменты в игре, когда сознание раздваивается – и игрок внутри персонажа расчетливо прикидывает, как лучше, красивее, эффектнее сыграть в этот момент. Я могла бы сыграть вот это – «Ах – ты – подлец – ради – своих – цацек - погубил – моего – сына – знать – тебя – больше – не – желаю». Я могла это сыграть и собиралась это сыграть – но не сыграла. В ту же долю секунды, как мысль эта мелькнула у меня в голове, я осознала, что это было бы фальшивой театральщиной. Лорд Маглор, наш лорд, под защитой которого мы прожили почти всю свою короткую людскую жизнь, которому служило три поколения нашей семьи, который заботился о нас и приходил на наши семейные праздники – он не заслуживал такого отношения. Никакой вражды, гнева, злости ни к Маглору, ни к другим лордам и обитателям Амон Эреб, Найвен не испытывала – напротив, лишь печаль и благодарность. Но она слишком хорошо понимала, что Клятва ее лорда, из-за которой вновь погибло столько людей и эльфов, не отпустит его, и не хотела, чтобы ее внуки – дети Борвен, если они у нее будут – когда-нибудь разделили судьбу погибшего Борласа. Ради того, чтобы разорвать этот замкнутый круг, они уходили. Со всеми обитателями Амон Эреб, с кем успели проститься – простились тепло и сердечно. Сам лорд Маэдрос вышел провожать их. «Я знаю, почему вы уходите. Более того, мне нечего сказать вам». У него было пустое лицо. Чтобы как-то утешить его, она сказала: «В нашем народе не принято говорить «Прощай», поэтому мы говорим тебе и твоему народу «до свидания». А Боргольт добавил: «Быть может, когда-нибудь вы встретите наших внуков». Расставание было невыносимым. И уходящие, и остающиеся плакали.

…Англор уходил вместе с ними. Теперь он должен был стать им сыном вместо Борласа.

… Они перевалили через Эред Луин и через пару лет обосновались в западном Эриадоре. У Борвен и Англора были дети – трое или четверо. Найвен и Боргольт дожили до глубокой старости и успели вырастить внуков. Умерли легко и тихо, почти без страданий – не в один день, но в один год. На перекрестке – развилке дорог – основали они постоялый двор, где привечали странников, а вокруг постоялого двора рано или поздно выросло оживленное поселение. Говорят, что этот постоялый двор пережил две с лишним эпохи для того, чтобы на исходе третьей эпохи войти в историю под названием «Гарцующий пони». А смешной трактирщик Барлиман – прямой прапрапрапра………внук Англора и Борвен. Если очень сильно поискать, то вон тот старый-престарый нож, которым слуги на кухне у Барлимана нарезают капусту и огурцы – это не что иное, как детский кинжал, который когда-то, две с лишним эпохи назад, эльфы Амон Эреб подарили маленькому Борласу.

… Пишу – и слезы опять текут…


P.S. Это не отчет, а отрывочные заметки. Я пропустила слишком многое – день рождения Борвен и историю с ее отравлением, всю сюжетную линию с Ульханой, множество прочих разговоров и подробностей. Записала только то, что мне действительно хотелось записать. А все благодарности я написала в ЖЖ отдельным постом, и надеюсь, что никого не пропустила.

Comments

[irondragonfly.livejournal.com]

Здорово пишешь! Замечательная история, я не видела, но очень живо себе представила.

[aldamar.livejournal.com]

Хорррррррррошо....

[la-renarde.livejournal.com]

Э, матушка, раскинулись тропы Эриадора - рассеялись потомки Англора и Борвен по всему свету, и не только в Бри их встретить можно.
Бродягой был Англор, внук Англора-лучника, командира лучной сотни в войске Хурина, и правнуки его, хоть и не все, унаследовали его беспокойной нрав; на восток и на юг, а кое-кто - и обратно на запад, к побережью...

[naiwen.livejournal.com]

Да уж, потомков, наверное, много было... я "проследила" лишь одну из многочисленных линий...

[la-renarde.livejournal.com]

Угу.
Меня, что логично, больше интересует та линия, что "нашлась" впоследствии среди рохиррим...

[naiwen.livejournal.com]

Ну, я понадеялась на то, что хотя бы кто-то из внуков и правнуков унаследует хозяйственный и основательный нрав Найвен :)

[eregwen.livejournal.com]

"Как с врагами".. Надо будет пересмотреть эту сцену в записи. Неправда. :) Не как с врагами. Но, может, им так казалось? А вообще, что это я. Как с кем должна была говорить с ними Э., интересно? Как с друзьями?..

[naiwen.livejournal.com]

Я попыталась вспомнить еще раз - кажется, близнецы говорили не "Эльвинг разговаривала с нами, как с врагами", а "Для Эльвинг мы - враги".
Разница вроде бы небольшая, но есть.
Хотя в любом случае за точность не поручусь - вся сцена была на таком эмоциональном драйве, что память стирает подробности, оставляя только общее ощущение.

[alla-hobbit.livejournal.com]

Замечательный отчет, спасибо!

[jeff-kari.livejournal.com]

Какой же ты великолепный рассказчик, Рая...

Кариссима

[espektor.livejournal.com]

Здорово!

[http://users.livejournal.com/signu_/]

Какая замечательная история - настоящая человеческая сказка, мудрая - вот и выходит, что люди мудрее эльфов))! Вот ведь люди - и гнет их судьба, а они все равно выпрямляются... То, что Борлас заслонил своего Лорда от его же сородича - тут слова *героизм* даже и неуместны - это только добавляет ужасной трагичности во все происшедшее... Когда люди уходили из крепости, у меня защемило сердце и мучила совесть - эльфы были перед этими людьми в долгу, в неоплатном. Зато как прекрасно про *Гарцующий пони*!!! Вот он как образовался и какой он древний :) и как радостно, что у этих людей конец их трудного пути был наконец счастлив и покоен!
(Только вот капусту рубать эльфийским ножичком-...! :)))

[naiwen.livejournal.com]

Ну, про эльфийский ножичек и капусту - это в какой-то степени шутка :) Хотя кто его знает... :)

[http://users.livejournal.com/_lomiel_/]

Борлас не заслонял Маглора от Динона, он заслонял его от эльфов Гаваней. Причем я до сих пор понять не могу, кто умудрился меня так качественно порубать.
А прикрывать прикрывал, когда щитом, когда собой, это уж как получилось...
И дело тут не в героизме...

[murmyak.livejournal.com]

Здорово! И какой замечательный финал - с основанием "Гарцующего пони"...
И как жаль, что мы, придя на Амон Эреб, вас уже не застали...

[naiwen.livejournal.com]

Собственно, история Бри - я уже один раз играла в Бри - или точнее в неком эриадорском поселении на месте будущего Бри, так что тогда же озаботилась изучением текстов на эту тему - действительно уходит корнями в глубокую древность, чуть ли не во времена первого похода людей (трех племен) на запад. И трактир там тоже стоял с незапамятных времен. Хотя есть основания предполагать, что во время многочисленных войн (Эрегионской в первую очередь) это поселение неоднократно разрушалось, а потом заселялось заново, и уже - не теми же самыми племенами... но какая-то преемственность могла остаться - кто-то же выживал из прежних жителей. А в одном из примечаний к тексту "Серые Анналы" сказано, что народ Бора - предки древнейших жителей Эриадора, то есть опять-таки те же края. Ну, я сложила два плюс два и получила результат на выходе :)
Вообще это очень интересно - пытаться проследить судьбы недоигранных персонажей - то, что осталось за кадром. Иногда образуются и прослеживаются совершенно удивительные связующие нити, реализуются упущенные возможности...

[aivven.livejournal.com]

Спасибо за игру!
(…только… там не так было… не убивал Динон твоего сына, поверь мне, аданэт…)

[naiwen.livejournal.com]

Я знаю, что не убивал. То есть я этого ввиду не имела. Борлас был убит в бою. Но то, что Борлас попытался закрыть собой лорда в момент, когда Динон попытался повернуть оружие против своих, это рассказывала вроде бы сама Ломиэль, если я правильно поняла.

[http://users.livejournal.com/_lomiel_/]

Борлас шел чуть сзади и справа Лорда Маглора, когда путь ему преградил Динон. Маглор махнул мечом и пошел дальше, Борлас перешагнул через тело Динона и пошел вследл за лордом.
Я говорила, что _если бы_ случилось, что Динон захотел напасть на Маглора со спины, то у него ничего не получилось бы, ибо там был Борлас, пока был.

[naiwen.livejournal.com]

Ага, вот теперь понятно. А то я поняла именно так, что Борлас заслонил собой Маглора от Динона, после чего Динона сложили - а Борлас уже потом погиб в бою.
Нужно будет исправить. Хотя можно и оставить - как след именно игрового восприятия.

Респект.

[pale-marshal.livejournal.com]

Сильно. Мне непонятно - но чую, сильно.

[http://users.livejournal.com/_lomiel_/]

Ох...
спасибо!
еле-еле до конца дочитала...

[anoriel.livejournal.com]

Замечательная история... В ней - правда.
Спасибо, Раис.

[naiwen.livejournal.com]

Я бы сказала, что это очень _человеческая_ история, людская, то есть. Я вообще не люблю играть эльфов, люди занимают меня гораздо больше. А тут сыгрался вот такой вариант - вообще-то это вариация на тему моей пожизненной квенты.

[anoriel.livejournal.com]

:)

А меня не так занимает играть в людей - этим можно и по-жизни развлекаться.

[firnwen.livejournal.com]

Спасибо!..
Хотя Халдир все-таки не совсем так сказал. ;)

[naiwen.livejournal.com]

А как он сказал? Я не всегда хорошо запоминаю точные слова, особенно в такие эмоциональные моменты. Поэтому поправки принимаются.

[firnwen.livejournal.com]

В момент ухода - только "Я не пойду с тобой, лорд". А потом, когда яблоки резали - что-то вроде "Мой лорд мертв, а разделить с другим то же безумие я не могу".

[dagmor.livejournal.com]

Ох... Спасибо тебе.
Не всегда, ой не всегда Гилнир понимал тебя. И безумно тяжело было ему рассказать своему другу о вашем уходе...
Но все равно, спасибо всем вам, всей вашей семье.