Сегодня 26-го декабря
Dec. 26th, 2004 01:33 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Александр Галич
Петербургский романс
Посвящается Н.Рязанцевой.
" Жалеть о нем не должно,
... он сам виновник всех своих злосчастных бед,
Терпя, чего терпеть без подлости - не можно..."
Н.Карамзин.
...Быть бы мне поспокойней,
Не казаться, а быть!
...Здесь мосты,словно кони -
По ночам на дыбы!
Здесь всегда по квадрату
На рассвете полки -
От Синода к Сенату,
Как четыре строки!
Здесь, над винною стойкой,
Над пожаром зари
Наколдовано столько,
Набормотано столько,
Наколдовано столько,
Набормотано столько,
Что пойди - повтори!
Все земные печали -
Были в этом краю...
Вот и платим молчаньем
За причастность свою!
Мальчишки были безумны,
К чему им мои советы?!
Лечиться бы им, лечиться,
На кислые ездить воды -
Они ж по ночам :
" Отчизна!
Тираны! Заря свободы!"
Полковник я, а не прапор,
Я в битвах сражался стойко,
И весь их щенячий табор
Мне мнился игрой, и только.
И я восклицал : "Тираны!"
И я прославлял свободу,
Под пламенные тирады
Мы пили вино, как воду.
И в то роковое утро,
( Отнюдь не угрозой чести!)
Казалось, куда как мудро
Себя объявить в отъезде.
Зачем же потом случилось,
Что меркнет копейкой ржавой
Всей славы моей лучинность
Пред солнечной ихней славой?!
...Болят к непогоде раны,
Уныло проходят годы...
Но я же кричал : "Тираны!"
И славил зарю свободы!
Повторяется шепот,
Повторяем следы.
Никого еще опыт
Не спасал от беды!
О, доколе, доколе,
И не здесь, а везде
Будут Клодтовы кони
Подчиняться узде?!
И все так же, не проще,
Век наш пробует нас -
Можешь выйти на площадь,
Смеешь выйти на площадь,
Можешь выйти на площадь,
Смеешь выйти на площадь
В тот назначенный час?!
Где стоят по квадрату
В ожиданьи полки -
От Синода к Сенату,
Как четыре строки?!
А это - Юлино
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
ЗАГОВОРЩИЦКАЯ-2
Раисе
Дней начало: бал за балом, золоченые гусары, полонез, мазурка, звон.
Театральной ложи бархат, блеск лорнетов, гром оваций, чей-то сдержанный поклон.
Холостые рестораны, петербургская промозглость, хриплый ветер, скрип карет.
Скажем, двое. Скажем - любят. Разумеется, прекрасны. Чем, к примеру, не сюжет?
Сердца чистые порывы - на общественное благо, жжется память о Париже, ноют раны по ночам.
Модный вальс, однообразный, на колени - и признанье, ветер в зале - по свечам.
Долгожданное венчанье, дача где-то в Холмогорах, счастье вечно, ночь свята.
Призраком свобода вьется, сердце бьется, песня льется. Книга только начата.
Две дуэли, служба, отпуск, путешествие в Европу, мельтешенье тайных обществ, мед неправильный у пчел,
Отошел бы - только поздно: честь ведет его к Сенату, героиня тихо плачет, составляют протокол.
Двадцать лет - совсем не много, пусть в Сибирь ведет дорога, прямо в утреннюю стынь.
Не судите даму строго, даже если ей не спится - не поедет. Не простится. Разведется и аминь.
В Усть-Бездомске, Усть-Кошмарске постареет, поседеет. Не об этом наш рассказ.
Сын вернувшемуся скажет "здравствуй, дядя". Не узнает, и уедет на Кавказ.
Там погибнет, безусловно, до финала - три страницы, до финала - три реформы и еще одна глава.
Петербургская промозглость, хриплый ветер, скрип каретный, мутно-серая Нева.
Вот - без мужа и без сына. Время - ткань и время - глина. Пламя старого камина и читается в золе:
Кто-то в партии, кто - в гетто, кто-то ближе, кто-то дальше, двадцать вод на киселе.
Коридор зеркальный страшен, не смотри, не мучай память, а в камине - только прах:
Правнук белый, правнук красный, двое - снова на Кавказе, в оцинкованых гробах.
Кто-то дальний тихо шепчет - можно я к тебе приеду? на колени - и признанье, ветер в окна, в стеклах звон:
Петербургская промозглость, бархат театральной ложи, все сбылось, и все по кругу,
чей-то сдержанный поклон.
Провода гудят и стонут, в темноте признанья тонут, книга схлопнулась неслышно в предрассветной тишине.
... Двое кружатся в мазурке , и не думают о счастье, и не верят в расставанье, и не знают обо мне.
Ника Батхен - кажется, и в ЖЖ есть :)
Date: 2004-12-26 03:58 pm (UTC)Труба сыграла первый снег, толпа редела.
Блестели хмурые штыки, играли кони,
Зима сидела вопреки всему на троне.
Стояли мальчики, юнцы, князья лицея.
Летали птицами гонцы от цели к цели.
Надежда билась на снегу и умирала.
Смотрели пристально отцы и генералы,
Смотрели в мутные зрачки дворцовых окон,
Как собираются войска в тяжелый кокон,
Как царь ведет свои полки, высок и бледен,
Как вянут красные цветки на пестром пледе.
...Сколь были искренни мечты, отважны речи...
Толпу подняло на дыбы плевком картечи.
Каре распалось. Каждый сам. Не сном единым -
До Петроградской пять минут пешком по льдинам.
Остались конские следы, штыки и трупы.
В морозном воздухе светло звенели трубы.
Рыдали женщины. Их слез надолго хватит.
Эпоха вымыслов и грез в холодной вате
Осталась елочной звездой на память детям.
Сказали небо не коптить, вот мы и светим.
Таким вот искренним юнцам немного надо -
Успеть бы выбраться и стать у стен Сената,
В парадной форме, как один, под знаменами,
И ждать - кто выйдет из толпы и станет с нами.