raisadobkach | Кооперация декабристов на каторге: Большая и Малая Артель (продолжение)

Начало см.: http://naiwen.livejournal.com/1334824.html

Артель управлялась выборными лицами, а именно:
- Временная комиссия – избиралась в составе 5 человек незадолго до окончания очередного хозяйственного года. В ее задачи входили: проверка артельных книг за прошедших год, проверка и утверждение сметы, организация выборов должностных лиц, рассмотрение предложений по изменению Устава и др. После утверждения сметы и результатов выборов Временная комиссия распускалась.
- Хозяйственная комиссия состояла из четырех выборных должностей, избираемых ежегодно из числа всех членов Артели, а именно:
- Хозяин – составлял смету, вел общий учет бюджета и распоряжался в первую очередь «хозяйственной суммой», организацией общего хозяйства, различных хозяйственных работ, контролем наемных служащих и др.
На должность Хозяина в разное время избирались: А.Поджио, Басаргин, Горбачевский, Сутгоф и др. В 1835 году на должность Хозяина был избран Д.Завалишин (как пишет А.Фролов, «по просьбе Е. П. Оболенского и А. В. Поджио, желавших сблизить его с обществом»).
- Закупщик – непосредственно делает любые закупки, как для общих хозяйственных, так и для частных нужд – для чего получает особое право выписывать наличные деньги (которые хранятся в канцелярии коменданта) и выходить из каземата в лавку два раза в неделю, раздает купленные вещи и продукты, занимается организацией хранения купленных продуктов для общего стола и др. Закупщик делал покупки не только в счет Артельных средств, но и в счет личных (не подписанных в Артель) средств узников, в том числе не состоящих членами Артели (так как большинство не имело такой физической возможности). На должность Закупщика избирались, в числе прочих: Павел Аврамов, Сутгоф, Свистунов
- Казначей – подписывает и ведет учет по всем платежных распоряжениям, ведет все личные лицевые счета, хранит у себя все платежные книги и показывает их по требованию. На должность Казначея избирались в разное время, например: Пущин, Киреев и др.
- Огородник – распоряжается закупкой семян и инвентаря и организацией всех работ на общественном огороде. На должность Огородника избирались: Вегелин, Спиридов, Соловьев и др. (в Петровском заводе урожаи были хуже, чем ранее в Чите, из-за климата)

Выборы должностных лиц организовывала ежегодно Временная комиссия. Сначала каждое отделение каземата выдвигало своих кандидатов, среди которых проводилась многоступенчатая баллотировка (пока в итоге не оставалось два кандидата, среди которых выбирала одного, голосуя при помощи черных и белых шаров). Член Артели не имел права отказываться от избрания (однако если кто-то уже исполнял какую-либо должность, то по Уставу имел право потом отказываться от аналогичной должности в течение трех лет). Однако далеко не все рвались быть избранными, особенно на должность Хозяина (из мемуаров Фролова: «Многие отказывались от этой хлопотливой и неблагодарной должности, тем более что хозяин, добросовестно относящийся к делу, должен был отказаться от всякого другого дела и занятия, что для многих было лишением и заставляло уклоняться от избрания»). Известны случаи, когда некоторые декабристы, выдвинутые на должность, пытались в ответ вообще выйти из Артели. Так, например, Михаил Спиридов, уже исполнявший ранее обязанности Огородника и выдвинутый кандидатом на должность Хозяина, подал в ответ заявление о полном выходе из Артели и согласился вернуться только после того, как 28 человек подписались под просьбой «оказать доверие» и принять на себя еще раз обязанности Огородника. Якубович, как и Спиридов, выдвинутый кандидатом на должность хозяина, письменно заявил о своем отказе, угрожая в противном случае выйти из артели: «Буде же меня изберут в хозяева, не имея права отказываться от должности, я вынужден буду оставить артель», - пишет он в своем заявлении. В итоге его кандидатуру сняли, и Якубович свою угрозу о выходе из артели не осуществил. Выборы должностных лиц, судя по некоторых сохранившимся документам, вообще проходили бурно, и были сопряжены с уточнением Устава, прав и обязанностей. Например, в какой-то год (не позднее 1832 года) возникло бурное обсуждение из-за того, что Хозяин превысил свои полномочия, обсуждая дела Артели с администрацией (комендатурой), не получив согласия на свои действия от каждого члена Артели. По этому поводу несколько участников (Барятинский, братья Крюковы, Вегелин) написали заявления о своем выходе из Артели – но в конце концов, кажется, большинство вошли в Артель обратно.

К сожалению, нигде не существует точного полного списка членов Артели. Например, историк Новицкий указывает, что изначально вне Артели было 5 человек, в том числе Лунин (на его обособленность, действительно, указывают многие мемуаристы), Давыдов и Барятинский. Далее он же указывает, что в течение 1833-1834 годов еще несколько человек написали заявления о выходе, в том числе Оболенский, Мозалевский и Александр Поджио (один из первых организаторов и активистов Артели); точные причины выхода в каждом конкретном случае нам неизвестны и, возможно, связаны с какими-то разногласиями. Однако по документам видно, что и после этого по крайней мере часть указанных все-таки продолжала контакты с Артелью – неизвестно, насколько полные. Кроме того, тот же историк указывает, что в 1832 году максимальное количество членов в Артели было 54 человека. При этом в это время в Петровском заводе находилось всего 72 узника. Если всего 5 человек не состояли членами Артели, то где же все остальные? Сложно дать ответ на этот вопрос.

Только один раз из Артели был исключен член – насовсем. Речь идет об Ипполите Завалишине, которого декабристы согласились принять в свою среду по просьбе его брата Дмитрия (у которого, впрочем, тоже отношения с остальными узниками складывались совсем непросто) в некоторой надежде, что он сможет под их влиянием немного исправиться. Первоначально И.Завалишин пользовался в хозяйственном отношении всеми правами, распространяющимися на члена артели. Дело об исключении И.Завалишина началось с заявления от 29 декабря 1833 года, поданного за подписью А.Поджио, к которому присоединились еще 6 человек (Сутгоф, Фролов, Арт.Муравьев, Мозалевский, Анненков и Якубович). Содержание заявления очень лаконично и не дает никаких сведений о том, в чем обвинялся Завалишин: «Исключить Ипполита Иринарховича из артели, как необходимое и непременное средство порвать обществу с ним всякого рода сношенгия. Прошу постоянную комиссию сообщить мое мнение всем членам комиссии и артели», пишет в своем заявлении Поджио. 32 человека высказали свое мнение (29 человек в столбце «согласны» и 3 человека в столбце «не согласны»), причем многие писали подробно и эмоционально. «Выгнать беспощадно, - пишет Вадковский, - и объявить о том коменданту, не как отчет о делах артели, но потому только, что иногда генерал относился с нами через лиц, исполняющих общественные должности, и потому должен знать, что впредь никто не будет доводить его распоряжений до сведений изгнанного члена». Еще резче и возмущеннее высказался Трубецкой: «Пощада негодяям есть не только слабость, но и потворство, а потому за мерзкое во всех отношениях поведение Ипполита Завалишина согласен для укрощения его принять не только все нравственные, но и все физические меры, в нашей власти состоящие». «Мое мнение, - пишет Митьков, - всегда было, что сг.Завалишиным 2-м никаких сношений иметь не должно. Я его не почитал принадлежащим к артели; он не имел голосу, а содержание я согласен был давать из человеколюбия». Впрочем, все 29 лиц, высказавшиеся за исключение Завалишина, считали, что его необходимо оставить на хозяйственном снабжении артели из соображений человеколюбия. Петр Борисов, подавший вторым мнение после Поджио, пишет: «Согласен исключить, но для избавления И.Завалишина от затруднений получить продовольствие думаю, чтобы посылать ему с кухни обед и ужин». Примерно так же пишут Арбузов, Повало-Швейковский, Николай Крюков. Другое особое мнение подал Волконский, который указывал на то, что Завалишин получает достаточную сумму денег и одежду из дома, поэтому может прожить на собственные средства из артельной помощи. Против исключения Завалишина проголосовали первоначально проголосовали Оболенский, Свистунов, Пущин и Панов. Пущин объяснял свою позицию особо: по его мнению, Завалишин и так не считается полноценным членом артели, не пользуется всеми и состоит в ней только для вещественных выгод. Поскольку же довольствия его все равно лишать не собираются, то исключение из артели будет пустой формальностью. Ознакомившись с мнением Волконского, Свистунов переменил свой голос и написал: «Я не знал, что Ипполит Иринархович получает денежное пособие из дому, потому в первом моем мнении просил артель не отказать ему в своей помощи; но известясь, что он ни в чем не нуждается, я совершенно согласен на безусловное его исключение из артели, разделяя мнение господина Поджио, что существование артели имеет цель гораздо более возвышенную, нежели единое прокормление».

Одной из основных функций Артели была организация общего питания. По документам и мемуарам, впрочем, видно, что это было нелегким делом при достаточно ограниченных средствах. Например, Басаргин (исполнявший одно время обязанности Хозяина) вспоминал: «Помню, что меня очень затрудняли распоряжения насчет ку¬шанья. Не имея понятия в гастрономии, я часто не знал, какие выдумывать обеды для разнообразия нашего скром¬ного стола, и нередко прибегал к советам повара, кото¬рые не всегда были удачны. Помню, как, бывало, доса¬довал я на себя при каком-нибудь худом обеде или ужине и, наоборот, как доволен оставался, когда гастро¬номические мои соображения удавались и все были до¬вольны. Впрочем, и нелегко было удовлетворить, с маленькими средствами нашими, вкусу и требованиям семидесяти человек, более или менее привыкших к хорошему столу. Но и в этом случае те из нас, которые более понимали в гастрономии и более имели прав судить о ней, обык¬новенно молчали, покоряясь необходимости, и не обраща¬ли внимания на материальную часть нашей жизни. Случайный ропот происходил иногда между молодыми товарищами нашими, не имевшими такого образования, как другие, и служившими прежде в армейских полках». Общий стол не был роскошным; а с 1833 и особенно с 1834 года (когда часть бывших участников разъехалась на поселение), наступил режим особенно жесткой экономии. В основном старались сэкономить на общем столе для того, чтобы больше денег выдавать каждому в виде «личных участков». Хлеб ежедневно выдавался в артели в размере 1 ¼ фунта, сверх этого количества можно было приобретать за плату в счет сумм своего «личного участка». Первые годы квас выдавался в неограниченном количестве, но с 1833 года на человека в день стало отпускаться только 2 бутылки. Якушкин писал в своих мемуарах: «Чтобы каждый из участвовавших в артели имел наиболее денег в своем распоряжении, расходы на чай, сахар и обед очень ограничились: на месяц выдавалось на каждого человека по 7 фунтов чаю, по два фунта сахару и по две небольших пшеничных булки на день; обед состоял из тарелки щей и очень небольшого куска жареной говядины; сколько-нибудь и того и другого необходимо было уделить для сторожа, который питался от наших крох. Ужин был еще скудней обеда, и случалось очень часто вставать от трапезы полуголодным, что могло быть не бесполезно для многих из нас при образе нашей жизни. Некоторые за чай, сахар и обед получали деньгами из артели, и сами пеклись о своем продовольствии».
В марте 1833 года отменили выдачу булок и жаркого на обед (в дальнейшем булки опять стали выдаваться, но с зачетом в цену булок той ржаной муки, которая шла на дрожжи). Против увеличения цены на булки протестовала целая группа декабристов во главе с Бечасновым, находя это неправильным, так как такое положение должно было быть предусмотрено загодя выборным руководством.
Для улучшения стола Алексей Тютчев согласился взять на себя обязанности повара вместо находившегося на службе у артели повара Гереца Романовича. Тютчев поставил ряд определенных условий в области взаимоотношений с Хозяином и кухонной прислугой и взялся сам приготовлять все кушания, за исключением пирогов. В числе прочего Тютчев указывал на слишком большое количество прислуги, которое приводит к неоправданным расходам: «30 человек рабочих, находящихся в услуге, не могут быть при 39 чел. так, как они были при 54 пользовавшихся артельным кушанием».
Для правильного наблюдения за хозяйством были введены особые дежурства на кухне. По поводу этих дежурств и их очередности сохранился ряд заявлений и документов, из которых можно заключить, что выполнялись они не очень охотно и, очевидно, были соединены с какой-то работой на кухне. В результате прений по вопросу об очереди этих дежурств решили выплачивать по 5 рублей из «личного участка» каждого для вознаграждения служителя Салова, работавшего на кухне взамен соответствующей работы по очереди. Предложение внес Вадковский, на него согласились все, кроме Д.Завалишина и А.Крюкова, которые согласились платить лишь по 2.50 рублей (а в принципе были против этого предложения).

Для дополнительной характеристики работы Большой Артели приведем также список того, что заказывали декабристы для покупки в счет своих «личных участков»:
Например, в 1834 году казначей Горбачевский организовал выписку из Иркутска различных товаров, которые по своему личному выбору хотели приобрести члены артели.
Бечаснов – 1 пук перьев, 5 листов разноцветной и 2 дести серой бумаги
Бестужев – 2 пучка перьев
Быстрицкий – 5 фунтов кофе, ¼ фунта синьки
Громницкий – 200 винтов вершковых и 100 винтов полвершковых
Артамон Муравьев – казанского душистого мыла, козла – тоже казанской выдержки (возможно, речь идет о коже или кожаных заготовках – РД) и 2 пары подошв.
Якубович – бумага и картон
Мозалевский – медная кастрюлька с крышкой 6 фун. и вставной ручкой и 1 бочонок сельдей в 5 руб.
Жившие с женами декабристы Трубецкой и Ивашев выписали в большом количестве разные продукты: по 1 пуду манных и других круп, 2 пуда русского масла.
Барятинский и Поджио пожелали выписать макароны, муки и круп.
Митьков подписался на 3 пуда сахару, Свистунов выписал по 10 фун. паюсной икры и колбасы и 1 пуд макарон.
Басаргин ограничился выпиской только душистого желтого казанского мыла.

Кроме Большой Артели, параллельно существовала Малая (или Маленькая Артель), первоначально в основном предназначенная для оказания помощи декабристам, выходящим на поселение. Вышедшие или сразу отправленные на поселении декабристы, среди которых было много малоимущих, оказывались часто в самых глухих северных углах в абсолютном одиночестве и не имели никаких средств к существованию (казенное пособие малоимущим поселенцам начали выплачивать только с 1835 года). Им требовались деньги хотя бы на первоначальное обзаведение хозяйством (покупку дома, мебели, инвентаря). Басаргин писал: «Маленькая артель была учреждена именно с тою целью, чтобы доставлять отъезжающим на поселение некоторое пособие, необходимое на первое вре¬мя их прибытия на место»; то же читаем и в мемуарах Лорера: «… мы положили откладывать известную сумму на предмет первоначальной помощи, в 1000 рублей, каждому, окончившему из нас термин своей каторги и ссылаемому на поселение»
В некоторых статьях указано, что Малая Артель была создана по инициативе Пущина в 1834 году. Однако из недавно найденных документов видно, что она также существовала, по-видимому, уже в Чите.
Например, в архиве Якушкиных имеется «Запись прихода и расхода денег по артели за 1830 год», приведем этот список целиком:

Маленькая артель
Приход 1830 г.
От 1829-го г. осталось – 414 р. 50 к
Аврамов – 47 р. 50 к
Басаргин – 50 р
Вадковский – 80 р
Волконский – 300 р.
Глебов – 30 р
Д.Завалишин – 20 р
Ивашев – 90 р
Н.Крюков – 35 р.
Муханов – 135 р. 50 к.
Нарышкин – 200 р.
Оболенский – 90 р.
Одоевский – 150 р.
Пушкин – 17 р. 50 к.
Пущин – 135 р.
Сутгоф – 65 р.
Фаленберг – 20 р.
Итого: 1882 р.
За тем осталось – 647 р.

Далее в графе «расход» за 1830 год указывается, кому и сколько выделила средств Маленькая артель: «Послано Загорецкому 75 руб., Веденяпину – 75 руб, Л-Г солдатам – 80 руб…. послано Пушкину – 100 руб., Лисовскому – 200 руб., Аврамову – 200 руб….» (упомянутые Загорецкий, Аврамов, Лисовский – осужденные по 7 разряду, вышли на поселение из Читы в 1827-1828 годах; Аполлон Веденяпин и Н.Бобрищев-Пушкин – осужденные по 8 разряду, были отправлены сразу на поселение, минуя каторжные работы; Л.Г солдатам – то есть сосланным в Сибирь за участие в восстании 14 декабря солдатам Московского гвардейского полка).
Таким образом видно, что Малая артель еще в 1829 и 1830 годах выполняла свою функцию (и даже носила свое наименование): оказывала помощь не только тем, что выходил на поселение из острога, но и тем, кто с самого начала находился на поселение, включая осужденных солдат.

Фонд Малой Артели складывался из:
- добровольных пожертвований всех желающих (декабристов, их жен и даже иногда членов администрации)
- отчислений в размере 5% от «хозяйственной суммы» Большой Артели
- 10% отчислений из «личных участков» членов Большой Артели
- различных дополнительных заработков Большой и Малой Артели (выдачи ссуд и др.)
Фонды Малой Артели увеличивались также за счет отказа брать из кассы свою долю при отъезде на поселение таких обеспеченных участников, как Волконский, братья Муравьевы и др.

На протяжении всей истории Малой Артели ее кассой заведовал Пущин, который в дальнейшем перевез кассу из Петровского завода на поселение в Туринск и потом в Ялуторовск, а после амнистии увез в собой в Россию.
Самыми крупными жертвователями в Малую Артель была семья Волконских. Так, указано, что только М.Н.Волконской было вложено в Артель с 1829 по 1837 год 15 519 руб. 57 коп.
Малая артель продолжала беспрерывно функционировать все годы во время поселения и уже после амнистии, оказывала помощь не только ссыльным декабристам, но и их вдовам (после смерти мужей), детям, оплачивала учебу детей малоимущих ссыльных в различных учебных заведениях, участвовала в различных совместных благотворительных проектах: в частности, жертвовала на организацию школ, на обучение сибирских воспитанников декабристов, взаимодействовала с иркутским и забайкальским «огулами» (кассами взаимопомощи польских политических ссыльных, созданными на сходных принципах) и др. Из воспоминаний Беляева: «…все выезжавшие на поселение снабжались крупными суммами из артели, чтобы, приехавши в места своего поселения, в места самые пустынные и негостеприимные, каждый мог иметь возможность устроить для себя покойный угол и кусок насущного хлеба. Когда впоследствии все мы разъехались и рассеялись по разным местам Сибири, то и тогда так называемая "малая артель" из этих же благодетельных людей не переставала поддерживать беднейших из товарищей заключения, находившихся в беспомощном состоянии и часто в самых отдаленных местах Сибири»
После смерти Пущина, уже в 1860-е годы и позже кассой Малой Артели продолжал заведовать Е.И.Якушкин (сын декабриста И.Д.Якушкина).
(Подробный разбор деятельности Малой артели после окончания каторжных работ не входит в тему данной статьи – РД)

Кроме Большой и Малой Артели, существуют также упоминания о Журнальной артели (выписке в складчину различных периодических изданий – газет и журналов – и организованном обмене изданиями для чтения). Например, так пишет об этом Басаргин: «Мы выписывали также много иностранных и русских журналов, тоже через посредство и с помощью дам. Из французских: «Journal des Debats», «Constitutionel», «Journal de Francfort», «Revue Encyclopedique», «Revue Britanique», Revue des deux mondes», «Revue de Paris»; немецкие: «Preussische Staatszeitung», «Гамбургского корреспондента», «Аугсбургскую газету»; русские почти все журналы и газеты. Вот это мы читали с жадностью, тем более, что тогдашние события в Европе и в самой России, когда сделалось Польское восстание, не могли не интересовать нас. При чтении журналов и газет введен был порядок, по которому каждый ими пользо¬вался в свою очередь, и это наблюдалось с большой строгостью и правильностью. На прочтение газеты опре¬делялось два часа, а для журнала два и три дня. Сторо¬жа наши беспрестанно разносили их из номера в номер с листом, где отмечалось каждым из нас время получе¬ния и отправки». Несколько по-другому пишет об этом Якушкин: «Для увеличения суммы в маленькой артели управляющие ею выписывали сами некоторые журналы, и, имея в своем распоряжении журналы, выписываемые женатыми, предоставляли каждому пользоваться им за небольшую плату» (то есть плата, взимаемая за чтение журналов, пополняла кассу Малой Артели)