Дело об Обществе военных друзей...
Nov. 17th, 2015 10:15 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
raisadobkach...просто для себя заметки.
В первую очередь обращает на себя внимание, что члены литовского тайного общества ведут себя НЕ ТАК, как участники основного следствия в Петербурге. Они, заведомо, менее откровенны на следствии, ловчее запутывают следы, явно и откровенно морочат следствию голову (всю историю с письмом якобы Кюхельбекера я считаю, вопреки мнению старых советских историков) откровенной мистификацией, призванной увести следы от семейства Рукевичей), ведут себя, за парочкой исключением, явно сплоченно и "по предварительному сговору".
Почему? Типически советская версия, озвученная в некоторых работах: потому что они из малоимущих дворян, крепостными крестьянами не владеют, а потому, естественно, ближе к трудовому народу и степень их революционности тоже выше :)) (вот сейчас это смешно читать - а тогда именно такое и писали). На самом деле, как ни странно, доля истины в этом аргументе есть, но - только одна доля.
По-моему, тут целый комплекс причин, вот он:
- Они на периферии. Верховной власти не до них, а Константин Павлович, напротив, явно и очевидно НЕ заинтересован в настоящем расследовании, а заинтересован в том, чтобы поменьше выносить сор из избы. Поэтому чрезмерное любопытство следователей, которые пытаются разузнать об архивах, исчезнувших бумагах, лишних связях с другими обществами - после первых активных расследований, далее просто сливается. Этого не нужно.
- У них на лицо явный и очевидный состав преступления - попытка восстания в Литовском корпусе. Аналогично, как следствие по делу Северного общества в целом ведется несколько мягче, чем Южное и Славянское (там, конечно, еще разница в следователе), потому что сам факт восстания уже составляет некий законченный состав преступления, к которому можно и не сочинять ничего лишнего. Поэтому им не имеют мозги всякими фантастическими версиями про "одного государя или всю императорскую фамилию", не доискиваются разговоров с глазу на глаз пятилетней давности и проч. Соответственно уровень мозголомки ниже, подследственные явно менее деморализованы и дезориентированы.
- У них в провинциальной тюрьме явно не такие строгие условия изоляции, как в Петропавловской крепости. Вполне возможно, что чисто бытовые условия даже хуже (мы не знаем, какие там крысы и тараканы бегали по Белостокской тюрьме), но судя по всем этим дивным историям про "покушение посредством окон", выход из камеры в жандармском мундире и побег через дырку в потолке - оно, конечно, люди явно предприимчивые, неунывающие и активные. Но и начальство и охрана явно раздолбайские и пофигистичные (опять-таки, они там все местные, все - свои).
- они... да, вот они - в основном захудалая местная шляхта, в основном польского (или "литвинского") происхождения (Игельстром и Вегелин - лютеране, но тоже из Западных губерний). И они действительно - ни в силу национальности, ни в силу социального круга - практически не ощущают себя частью существующей государственной властной вертикали. У них практически нет - если так можно выразиться - сословно-корпоративной включенности в эту структуру. Они изначально противопоставлены - чужая власть, чужое общество, соответственно практически ни у кого тут не возникает никакого соблазна разговаривать с "картошкой фри" и надеяться, что вдруг услышат и поймут. Не поймут. И здесь мы плавно переходим к последнему пункту:
- они УЖЕ битые. Рукевич уже два года назад был под следствием и чудом легко отделался. Остальные под следствием еще не были, но несомненно и от Рукевича, и от многочисленного окружения хорошо знают все, что происходило в Виленском университете, как работала комиссия Новосильцева и если два года назад расправились с безобиднейшими студентами за стишки и самообразование - то уж наверное не погладят по головке за попытку вооруженного выступления. Поэтому они явно успели многому научиться, подготовиться и договориться.
... там отдельно совершенно прекрасна история про уничтожение бумаг Общества. Игельстром, уже будучи под арестом, сумел передать указания своему слуге - крепостному своего отца Павлу Паршеву, о необходимости отвезти бумаги Ксаверии Рукевич (старшей из двух сестер, которая считалась невестой Вегелина). В сокрытии бумаг, кроме Паршева, по-видимому, принимал участие лакей семьи Рукевич - Франтишек Вашкевич, отставной наполеоновский солдат. После этого Паршев длительное время утверждал, что отдал шкатулку Ксаверии (но что было в шкатулке - того не знает и не ведает), а Ксаверия утверждала, что никакой шкатулки в глаза не видела. Ксаверию арестовали и посадили в монастырь. Когда Паршев и Вашкевич не раскололись, то пришли к уже арестованной Ксаверии и сообщили ей, что если она не признается в том, что получила от Паршева шкатулку, то Паршеву за лжесвидетельство грозит 3000 шпицрутенов. На следующий день Ксаверия призналась в том, что получила от Паршева шкатулку, которую собственноручно сожгла.
Конечно же, девушки и слуги не были ни в каком тайном обществе - но похоже, что их очевидно заранее научили, как себя вести и что говорить (и не факт, что архив действительно был уничтожен - уцелел за за два года до этого архив филоматов; вполне может статься, что и архив военных друзей тоже так и остался лежать у каких-то неведомых родственников и затерялся при неведомых обстоятельствах...)
В первую очередь обращает на себя внимание, что члены литовского тайного общества ведут себя НЕ ТАК, как участники основного следствия в Петербурге. Они, заведомо, менее откровенны на следствии, ловчее запутывают следы, явно и откровенно морочат следствию голову (всю историю с письмом якобы Кюхельбекера я считаю, вопреки мнению старых советских историков) откровенной мистификацией, призванной увести следы от семейства Рукевичей), ведут себя, за парочкой исключением, явно сплоченно и "по предварительному сговору".
Почему? Типически советская версия, озвученная в некоторых работах: потому что они из малоимущих дворян, крепостными крестьянами не владеют, а потому, естественно, ближе к трудовому народу и степень их революционности тоже выше :)) (вот сейчас это смешно читать - а тогда именно такое и писали). На самом деле, как ни странно, доля истины в этом аргументе есть, но - только одна доля.
По-моему, тут целый комплекс причин, вот он:
- Они на периферии. Верховной власти не до них, а Константин Павлович, напротив, явно и очевидно НЕ заинтересован в настоящем расследовании, а заинтересован в том, чтобы поменьше выносить сор из избы. Поэтому чрезмерное любопытство следователей, которые пытаются разузнать об архивах, исчезнувших бумагах, лишних связях с другими обществами - после первых активных расследований, далее просто сливается. Этого не нужно.
- У них на лицо явный и очевидный состав преступления - попытка восстания в Литовском корпусе. Аналогично, как следствие по делу Северного общества в целом ведется несколько мягче, чем Южное и Славянское (там, конечно, еще разница в следователе), потому что сам факт восстания уже составляет некий законченный состав преступления, к которому можно и не сочинять ничего лишнего. Поэтому им не имеют мозги всякими фантастическими версиями про "одного государя или всю императорскую фамилию", не доискиваются разговоров с глазу на глаз пятилетней давности и проч. Соответственно уровень мозголомки ниже, подследственные явно менее деморализованы и дезориентированы.
- У них в провинциальной тюрьме явно не такие строгие условия изоляции, как в Петропавловской крепости. Вполне возможно, что чисто бытовые условия даже хуже (мы не знаем, какие там крысы и тараканы бегали по Белостокской тюрьме), но судя по всем этим дивным историям про "покушение посредством окон", выход из камеры в жандармском мундире и побег через дырку в потолке - оно, конечно, люди явно предприимчивые, неунывающие и активные. Но и начальство и охрана явно раздолбайские и пофигистичные (опять-таки, они там все местные, все - свои).
- они... да, вот они - в основном захудалая местная шляхта, в основном польского (или "литвинского") происхождения (Игельстром и Вегелин - лютеране, но тоже из Западных губерний). И они действительно - ни в силу национальности, ни в силу социального круга - практически не ощущают себя частью существующей государственной властной вертикали. У них практически нет - если так можно выразиться - сословно-корпоративной включенности в эту структуру. Они изначально противопоставлены - чужая власть, чужое общество, соответственно практически ни у кого тут не возникает никакого соблазна разговаривать с "картошкой фри" и надеяться, что вдруг услышат и поймут. Не поймут. И здесь мы плавно переходим к последнему пункту:
- они УЖЕ битые. Рукевич уже два года назад был под следствием и чудом легко отделался. Остальные под следствием еще не были, но несомненно и от Рукевича, и от многочисленного окружения хорошо знают все, что происходило в Виленском университете, как работала комиссия Новосильцева и если два года назад расправились с безобиднейшими студентами за стишки и самообразование - то уж наверное не погладят по головке за попытку вооруженного выступления. Поэтому они явно успели многому научиться, подготовиться и договориться.
... там отдельно совершенно прекрасна история про уничтожение бумаг Общества. Игельстром, уже будучи под арестом, сумел передать указания своему слуге - крепостному своего отца Павлу Паршеву, о необходимости отвезти бумаги Ксаверии Рукевич (старшей из двух сестер, которая считалась невестой Вегелина). В сокрытии бумаг, кроме Паршева, по-видимому, принимал участие лакей семьи Рукевич - Франтишек Вашкевич, отставной наполеоновский солдат. После этого Паршев длительное время утверждал, что отдал шкатулку Ксаверии (но что было в шкатулке - того не знает и не ведает), а Ксаверия утверждала, что никакой шкатулки в глаза не видела. Ксаверию арестовали и посадили в монастырь. Когда Паршев и Вашкевич не раскололись, то пришли к уже арестованной Ксаверии и сообщили ей, что если она не признается в том, что получила от Паршева шкатулку, то Паршеву за лжесвидетельство грозит 3000 шпицрутенов. На следующий день Ксаверия призналась в том, что получила от Паршева шкатулку, которую собственноручно сожгла.
Конечно же, девушки и слуги не были ни в каком тайном обществе - но похоже, что их очевидно заранее научили, как себя вести и что говорить (и не факт, что архив действительно был уничтожен - уцелел за за два года до этого архив филоматов; вполне может статься, что и архив военных друзей тоже так и остался лежать у каких-то неведомых родственников и затерялся при неведомых обстоятельствах...)
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2015-11-17 07:23 pm (UTC)no subject
Date: 2015-11-17 07:30 pm (UTC)no subject
Date: 2015-11-18 04:53 am (UTC)2. Есть такая книга: Лисицын В. М. За тюремной стеной: История Гродн. тюрьмы (ХIХ в. - 1939) / В. М. Лисыцын; [Науч. ред. Д. В. Карев]. - Гродно: ГОУПП «Гродн. тип.», 2003.
Читал давно. Помню, что в ней было написано, что в Гродно до постройки тюремного замка тюрьма была из трех изб(комнат) - для благородных и неблагородных арестантов и охраны. Женского отделения не предусмотрено. Туалет на улице (кстати, интересно было бы прочитать где-нибудь об устройстве туалетов того времени). Зимой охране было ходить с арестантами лень. Поэтому часты были побеги. С благородными арестантами пребывали слуги. Тюремный замок строили при Александре I, но окончили ли строительство, не помню. С белостокской тюрьмой было приблизительно тоже самое. В Речи Посполитой в тюрьмах шляхта сидела за свой счет. Статут ВКЛ на бывшей территории ВКЛ (это Гродно) действовал до 1840 г. Белосток - это была территория бывшей Короны Польской. И надо смотреть какое уголовное право и в какой мере действовало там. Оно определяло условия содержания в тюремных условиях.
no subject
Date: 2015-11-18 06:35 pm (UTC)Не знаю насчет устройства туалета в Белостоке :), но в Петропавловской и в Шлиссельбургской крепостях того времени устройство туалета известно точно - параша в камере, которую выносят раз в сутки. Парашу многие свидетели и участники описывают весьма красноречиво :), а вот о том, чтобы водили куда-то во двор, нигде не сказано. Какое именно право на тот момет действует в Белостоке - довольно сложно сказать, так как Белосток, как известно, это такое переходящее красное знамя, которое регулярно при всех переделах государственной границы оказывается на неправильной стороне. В целом в Литовских губерниях уже переходная ситуация - действуют одновременно и Литовский статут, и законодательство империи (но кодифицированного законодательства империи фактически еще не существует, до Свода законов Сперанского! - поэтому бардак полный), а Белостокская область вроде бы приравнена к Литовским губерниям.
Но тут, вероятно, все несколько проще: это военное следствие при Литовском корпусе, и подчиняется не общеуголовному, а военно-судному законодательству. Но опять-таки, Литовский корпус - это такая вещь в себе: не армия автономного ЦП, и как будто бы не совсем российская армия...
Не уверена, кстати, что они сидят именно в городской тюрьме - поскольку следствие военное (хотя несколько подследственных гражданские), то возможно сидят они в каких-нибудь спешно разгороженных казармах или на гауптвахте. Или монастырь приспособили (Ксаверия сидит в женском, но вероятно там есть и мужской): в Вильно во время процесса филоматов большинство подследственных распихали как раз по разным монастырям, католическим и униатским. В Варшаве до постройки Александровской цитадели тоже кармелитский монастырь в качестве политической тюрьмы юзали. Поэтому не знаю я точно, где они сидят, вроде этого нигде не сказано, или я пока внимательно не смотрела.
И да, сидят за свой счет: в итоговом приговоре сказано "взыскать с них издержки на содержание в тюрьме и проведение следствия", как-то так. То же самое было на филоматском процессе (механизм, как взыскивали, он конечно отдельно интересен, ежели разжаловали и сослали - то как, родственники выплачивали принудительно? а если нет денег? непонятно).