9 Мая...

Владимир Карпеко

Дорога под снегом

Короткой казалась дорога -
Ее ограничила мгла.
Тревога, тревога, тревога
В щербатых воронках жила.

Казалось, дорога кончалась
В пятнадцати с чем-то шагах...
А низкое небо качалось,
Качалось на наших штыках.

В тумане, от зарева рыжем,
Прожекторов меркли мечи.
И - к черепу череп - булыжник
Мерцал перед нами в ночи.

Прошли мы пятнадцать, и двадцать,
И сотни, и тыщи шагов.
И небо устало качаться
На лезвиях наших штыков.

Не надо ни водки, ни хлеба -
Упасть и лежать на спине...
Привал. Но качается небо -
По небу идем на войне,

По звездам идем и по солнцам,
Топча каблуком облака...
А чья-то звезда оборвется,
И роте не хватит штыка.

И чья-то дорога короче,
Чем та, что осталась живым,
Чем та, что, быть может, пророчит
Такую ж судьбу остальным.

Такие же вихри косые
Могилы других заметут...
Но все Ярославны России
Надеются, плачут и ждут.

Надейтесь... (О пулю споткнется!)
И плачьте... (Он рухнет ничком,
И горестно небо качнется
Над этим последним штыком!)

"Дороге - конец..." - замирая,
Мелькнет в голове у бойца.
Он так и затихнет, не зная,
Что нет у дороги конца.

Затихнет, не зная, что следом
Торопятся маршевики,
Шагают, упавшее небо
Успев подхватить на штыки.

100 грамм на бульваре...

Понесли с отцом кота в соседнюю ветклинику на прививку. На бульваре концерт, гуляние. На обратном пути я присела отдохнуть, а отец пошел вперед. Вдруг смотрю издали - к нему какой-то мужчина восточной внешности пристает. Ну, думаю, обижает старика. Я бегом догонять.
Подхожу - уже издали вижу, что отца усадили на скамейку и стакан подают. Оказалось, на скамейке расположилась семейная пара средних лет: муж-таджик и русская жена, и маленький ребенок. С водкой и закуской. И они, решив, что перед ними натуральный ветеран, решили ветерана поздравить.
Узнав, что отец не ветеран, а был в войну еще ребенком, ничуть не обескуражились: все равно, отец, ты войну видал, твой отец воевал, дед мой воевал, выпьем, помянем! Подошла я - мне тоже налили, закусили огурцом.
- Мой дед в Таджикистане четыре года назад умер. Жил в Таджикистане, умер в Таджикистане, а до Берлина дошел. Тогда ведь все вместе были. Твой отец откуда на войну ушел, москвич небось был?
- Из-под Минска. Десять лет, как нет в живых.
- Помянем! Помянем наших отцов и дедов! Они дали нам жизнь, они были настоящие мужчины!
От следующих ста грамм мы отказались. Подошел старший, взрослый сын таджика, парень лет восемнадцати, смущенно сказал: "Что ты, отец, пристаешь к незнакомым людям?"
- Ну что вы! Праздник же! Мы все от души!
Обнимались. Плакали. Пели впятером "День победы".
Кот лежал в переноске тихо и тихо слушал.