Этот рассказ я всегда вспоминаю, когда где-то в окрестностях френд-ленты начинаются исторические диспуты про голод 1932-1933 годов. Каждый раз, когда такой диспут (особенно частый между теми, кто себя называет "украинскими националистами" и "советскими патриотами") вспыхивает, я собираюсь повесить ссылку на этот рассказ, но все время забываю. А сегодня решила просто так, без всякого диспута.
Владимир Тендряков не дожил до эпохи "гласности и перестройки". Он и в советское время был странным автором. "Ночь после выпуска" - самое сильное произведение так называемой "молодежно-подростковой прозы", по степени откровенности, жестокости и пронзительной жажды правды задолго опередившее все аналогичные попытки более поздних времен "перестройки". И тут же рядом "Чудотворная" с ее антирелигиозным пафосом - то ли атеистическя агитка, написанная под заказ советской власти, то ли искренние атеистические убеждения автора.
Рассказы Тендрякова "про это" - про сталинскую эпоху, про репрессии, про коллективизацию - те, что не были опубликованы в советское время, даже в перестроечную эпоху появились не сразу. "Охота" - это о борьбе с "безродными космополитами". "Хлеб для собаки" - пронзительный человечный рассказ про голод 33-го года. Эти рассказы не были в числе тех масштабных произведений, которые в то время сильнее всего всколыхнули общественность. Видно, автор и тут пришелся не совсем ко двору.
... Повествование ведется от имени ребенка. Десятилетний Володя, сын ответственного советского работника в провинциальном городке - сыт (насколько можно было быть сытым в тридцатые годы) и, видя вокруг себя умирающих от голода людей, испытывает все возрастающий стыд за свою сытость. В порыве великодушия он решает поделиться хлебом с самым-самым голодным... но как определить самого-самого, когда нуждающихся так много, а хлеба так мало? Детская душа изнемогает под бременем классического безжалостного выбора...
Когда-то в дискуссии Натали сказала, что нашему поколению уже недостаточно, чтобы художественное произведение было просто "про это" (так условно были в контексте разговора обозначены сталинские преступления). Надо, чтобы произведение было обращено к человеку, к его совести, состраданию...
"Мне думается, совести свойственно чаще просыпаться в теле сытых людей,
чем голодных. Голодный вынужден больше думать о себе, о добывании д л я
с е б я хлеба насущного, само бремя голода понуждает его к эгоизму. У сы-
того больше возможности оглянуться вокруг, подумать о других. Большей
частью из числа сытых выходили идейные борцы с кастовой сытостью - Гракхи
всех времен".
В конце концов ребенок находит того самого-самого голодного...
Полностью здесь: Владимир Тендряков. "Хлеб для собаки"
Когда мы с Женькой прочли этот рассказ, он меня спросил: "Мама, а как ПРАВИЛЬНО было решить? Правильно ли решил мальчик в рассказе?"
И я честно ответила: не знаю.
Рассказ небольшой, прочтите его. Ответьте и вы, если знаете правильный ответ.
Владимир Тендряков не дожил до эпохи "гласности и перестройки". Он и в советское время был странным автором. "Ночь после выпуска" - самое сильное произведение так называемой "молодежно-подростковой прозы", по степени откровенности, жестокости и пронзительной жажды правды задолго опередившее все аналогичные попытки более поздних времен "перестройки". И тут же рядом "Чудотворная" с ее антирелигиозным пафосом - то ли атеистическя агитка, написанная под заказ советской власти, то ли искренние атеистические убеждения автора.
Рассказы Тендрякова "про это" - про сталинскую эпоху, про репрессии, про коллективизацию - те, что не были опубликованы в советское время, даже в перестроечную эпоху появились не сразу. "Охота" - это о борьбе с "безродными космополитами". "Хлеб для собаки" - пронзительный человечный рассказ про голод 33-го года. Эти рассказы не были в числе тех масштабных произведений, которые в то время сильнее всего всколыхнули общественность. Видно, автор и тут пришелся не совсем ко двору.
... Повествование ведется от имени ребенка. Десятилетний Володя, сын ответственного советского работника в провинциальном городке - сыт (насколько можно было быть сытым в тридцатые годы) и, видя вокруг себя умирающих от голода людей, испытывает все возрастающий стыд за свою сытость. В порыве великодушия он решает поделиться хлебом с самым-самым голодным... но как определить самого-самого, когда нуждающихся так много, а хлеба так мало? Детская душа изнемогает под бременем классического безжалостного выбора...
Когда-то в дискуссии Натали сказала, что нашему поколению уже недостаточно, чтобы художественное произведение было просто "про это" (так условно были в контексте разговора обозначены сталинские преступления). Надо, чтобы произведение было обращено к человеку, к его совести, состраданию...
"Мне думается, совести свойственно чаще просыпаться в теле сытых людей,
чем голодных. Голодный вынужден больше думать о себе, о добывании д л я
с е б я хлеба насущного, само бремя голода понуждает его к эгоизму. У сы-
того больше возможности оглянуться вокруг, подумать о других. Большей
частью из числа сытых выходили идейные борцы с кастовой сытостью - Гракхи
всех времен".
В конце концов ребенок находит того самого-самого голодного...
Полностью здесь: Владимир Тендряков. "Хлеб для собаки"
Когда мы с Женькой прочли этот рассказ, он меня спросил: "Мама, а как ПРАВИЛЬНО было решить? Правильно ли решил мальчик в рассказе?"
И я честно ответила: не знаю.
Рассказ небольшой, прочтите его. Ответьте и вы, если знаете правильный ответ.