Про поведение людей на допросах

[raisadobkach]

Запишу мысль, которую высказывала пару раз во время дискуссий. Если сравнивать людей, которые попадали на допросы в гестапо и которые попадали на допросы в НКВД - то я, конечно, не владею какой-то статистикой (и сомневаюсь, что существует вообще такая статистика), но по неким ощущениям можно сделать вывод о том, что люди в НКВД ломались значительно чаще, чем в гестапо. Ну там вот все это, когда признавали себя агентами всех мыслимых и немыслимых разведок, "туннель от Бомбея до Лондона", подписывали сами на себя чудовищные нелепые обвинения и все вот это вот. Таких сломленных и раздавленных в гестапо, похоже, оказывалось значительно меньше - и я полагаю не потому, что в НКВД умели допрашивать лучше, а в гестапо - хуже. Мне видится это так: люди, оказавшиеся на Лубянке и в других интересных местах, были часто растеряны и дезориентированы. Большинство арестованных реально не были ни в чем замешаны, многие вполне искренне верили в советскую власть и не понимали, в чем вообще их обвиняют. Они воспринимали следователей как "своих" и не могли понять, каким образом "свои" могут вот так сразу превратиться во врагов. Эта дезориентация очень сильно ломала психику. Напротив, значительное большинство тех, кто оказался на допросах в гестапо, изначально воспринимали гестаповцев как врагов и оккупантов (если мы говорим про оккупированные территории). Большинство оказавшихся в гестапо оказывалось там не случайно - чаще это были люди, реально связанные с какой-то партизанской, подпольной или оппозиционной деятельностью или по крайней мере сочувствовавшей таковой. Они в основном были морально готовы к тому, что их может ожидать при аресте и не питали никаких иллюзий. Соответственно их "градус стойкости" оказывался в среднем выше, чем у узников НКВД. Мне пришлось читать про процессы против польского антисоветского подполья 1944-1950-х годов, и там соответственно люди вели себя совершенно по-другому, так как они изначально вели сознательную борьбу против советской власти и изначально воспринимали НКВД и других советских функционеров как своих врагов.