raisadobkach (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
raisadobkach) wrote2008-05-05 08:26 pm
raisadobkach) wrote2008-05-05 08:26 pm
Entry tags:
Год 1985, как я сдавала экзамены и проч.
Лена ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
murmyak попросила меня рассказать про 1985 год, а я не могу ничего рассказать интересного. Год был, так сказать, переломным, знаковым – начало падения СССР, или, иначе можно сказать, начало конца эпохи. Натали написала бы красиво – про веяния времени, про судьбу человека в контексте судьбы страны и все такое. А я про 85-й год ничего такого не помню, и все мои воспоминания этого года – чисто бытовые. Сдавала экзамены. Выпускные, потом вступительные.
Впрочем, на излете советской власти и на излете школьных лет у меня случился с этой самой советской властью конфликт
Год был юбилейный – 40 лет Победы. И вот десятиклассницу, отличницу, активистку военно-патриотической работы (так это тогда называлось) с треском снимают с юбилейного мероприятия – тематического московского областного конкурса чтецов. Скандал заключался в том, что я заявила стихотворение (отрывок из поэмы) Давида Самойлова «Ближние страны» - «Мы стояли на том берегу…». Пикантность же ситуации была в том, что стихотворение я взяла не с потолка и не откуда-нибудь из самиздата, а из вполне официально изданного в издательстве «Московский рабочий» сборника стихов Самойлова. То есть высокое цензурное начальство его пропустило, а чиновники от образования (или культуры, или от комсомольского начальства – не знаю точно, кто там был ответственным в итоге) решили проявить коммунистическую бдительность. В свои семнадцать лет я была нормальным подростком из среднеинтеллигентной семьи, вероятно, многое понимала, но диссидентствовала в меру. И, заявляя Самойлова, никакой особой фиги в кармане не держала: вот книга, вот стихотворение, а в чем проблема, оно разве не про героизм… эээ… братского социалистического народа и его местного движения Сопротивления? Стихотворение пришлось снять после того, как пригрозили исключением из комсомола и плохой характеристикой на выпуске. Но на конкурс выпустили с заменой программы на «политкорректное» - «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…», за которое и дали второе место (а до этого на районе я читала два стихотворения Высоцкого – «На братских могилах» и «Песня о земле» - и ничего, Высоцкого начальство как-то съело, хотя тут, пожалуй, личного хулиганства с моей стороны было больше, чем в случае Самойлова). А интересно тут еще вот что: когда в сети мы познакомились с Е-Антрекотомel_d, то вдруг выяснилось, что в тот же год ее тоже сняли… с Одесского областного конкурса чтецов… за то же самое стихотворение Самойлова. И она тоже безуспешно пыталась объяснить, что стихотворение-то – легальное, подцензурное…
Оба стихотворения – и Самойлова «Мы стояли на том берегу», и Симонова «Ты помнишь, Алеша…» - до сих пор в копилке самых любимых. До сих пор могу прочесть не абы как, а с чувством, толком, со слезой ;)
Выпускные проехала без особых проблем. Напишу сейчас, что мы тогда сдавали, потому что подозреваю, что потом это быстро все менялось, и много раз; а у нас был последний, можно сказать, стопроцентно советский (не «перестроечный») выпуск. Письменно: сочинение и математику (вместе алгебру и геометрию), устно: литературу, историю, английский, физику и химию. Кажется, я ничего не забыла. До сих пор не понимаю, как сдала на пятерки физику и химию (органическую!), а также геометрию. Несмотря на начитанность, школьные сочинения я писать не умела и не любила, и рассчитывала выехать на «свободной теме»: поскольку год был, опять-таки, юбилейный, то предполагалось, что свободную тему дадут по военной литературе. Так оно и случилось: за основу я взяла повесть Быкова «Обелиск» (опять-таки, любила и люблю). Остальное в школьном варианте серьезных проблем не представляло. Выпускной помню плохо. Отмечали в школе, других вариантов в то время практически не предлагалось. Стол – бутерброды, конфеты и – шампанское! – обеспечивали родители. У меня было голубое, специально пошитое платье, и ради выпускного вечера я впервые в жизни (в семнадцать лет!) накрасила глаза.
Вступительные в историко-архивный сдавала смешно. Надо было сдать четыре экзамена: сочинение, историю устно, английский устно, русский и литературу устно. Прихожу на сочинение – ну, думаю, сейчас опять напишу вольную тему, опять про войну (единственное, что я умею писать), тут пишут на доске темы, и у меня отпадает челюсть. Потому что вольной темой дали не войну, а «руководящую роль коммунистической партии в социалистическом строительстве», или что-то в этом духе. И тут я, естественно, ни бельмеса (а что тут вообще можно написать? И писал ли кто-нибудь вообще такие темы?). Смотрю остальные темы: что-то о маленьких людях у Достоевского. Достоевского знаю и люблю, но – опять-таки – совершенно не способна написать формализованное сочинение «по правилам». Значит, Достоевский тоже отпадает. В итоге я написала «тему родины в произведениях Сергея Есенина». Дело в том, что я ходила в МГУ на подготовительные курсы-лекции. В семнадцать лет я обладала двумя замечательными свойствами: умением записывать любые лекции быстро и практически дословно (правда, прочесть эти лекции, кроме меня, не мог бы никто) и идеальной механической зрительной памятью (прочитанный два раза учебник воспроизводила дословно – правда, забывала после сдачи тоже моментально). И вот сделала стойку на Есенина исключительно потому, что у меня была записанная лекция точно на такую же тему, которую я дословно, добросовестно, вместе со всеми цитатами из стихов, и воспроизвела за отведенное время. Поставили мне четверку (не знаю, за что – подозреваю, что за ошибки в пунктуации) – но это был хороший результат, потому что потом выяснилось, что пятерок за сочинение было всего две на всем курсе. Из них одна – у девицы настолько блатной (она же единственная набрала на всех экзаменах высший балл – 20 баллов, все пятерки), что несмотря на все усилия высокопоставленного родителя, девицу пришлось отчислить через год или полтора.
К устному по истории я была готова действительно хорошо: год занималась с репетитором. Это был художник, а не репетитор, он и до сих пор работает – Завадье Александр Самуилович (сейчас уж совсем старенький, ветеран войны). Много лет после я поддерживала с ним отношения, и до сих пор иногда звоню, поздравляю с Новым годом и с Днем Победы. Но все равно волновалась: конкурс большой, ходили упорные слухи, что зарежут всех, кто без блата. Зарезать на устном экзамене по истории, как бы хорошо абитуриент не был подготовлен – нет никаких проблем. Именно в те годы ходил анекдот:
Поступает студент с большим блатом.
- В какие годы была Великая Отечественная война?
- В 1941-1945.
- Пять, идите.
Поступает студент с маленьким блатом.
- В какие годы была Великая Отечественная война?
- В 1941-1945.
- Сколько миллионов советских людей погибло?
- Двадцать миллионов (тогда это была официальная цифра, уже во время нашей учебы в институте она начала плясать от двадцати до сорока миллионов, и в итоге остановилась на отметке около 27 млн.).
- Пять, идите.
Поступает студент без блата.
- В какие годы была Великая Отечественная война?
- В 1941-1945.
- Сколько миллионов советских людей погибло?
- Двадцать миллионов.
- Назовите всех по именам!
Вот в роли этого самого «студента без блата» все боялись оказаться, а у нас в группе сдающих были те, кто поступал по второму и по третьему разу. И тут мне – редкий случай в жизни! – фантастически, сказочно повезло. Вытаскиваю билет:
Первый вопрос: движение декабристов.
Второй вопрос: складывание социалистического лагеря после войны.
Про складывание социалистического лагеря я знала… ну что-то такое, что полагалось по программе (спроси сейчас – ничего не помню). Про движение декабристов я уже тогда знала больше иного экзаменатора. Видимо, я их заговорила. Экзаменационная комиссия взирала на меня с явной смесью страха и уважения. Поэтому по второму вопросу меня почти не спрашивали, попросили только перечислить социалистические страны. И вот тут едва не случился конфуз. Когда я назвала всех, кого смогла вспомнить (и Албания, да, да, и Албания!), то экзаменатор, уже выводя пятерку в экзаменационном листе, вдруг спросила: «А Китай?» Как говорится, слона-то я и не приметил! «Да, да, - говорю, - и Китай!» «Нет, а вы знаете, что еще непонятно пока, после всех трудностей строительства, по какому пути Китай пойдет?»
(Вот, черт, думаю, какая сейчас вообще официальная установка на этот счет?).
«Да, - говорю, - но, конечно, мы будем надеяться на лучшее!» - «Ну, правильно», - говорит экзаменатор, ставит мне пять, и я выскакиваю. Потом выяснилось, что это была преподаватель, читающая курс лекций по истории стран Азии и Африки, уже на старших курсах.
Теперь английский. Английский у нас в школе был очень слабый, но родители не могли мне оплатить целый год занятий с репетитором. Поэтому, когда уже точно стало понятно, что надо сдавать английский, мне нашли репетитора за месяц до вступительных экзаменов. За оставшееся время, конечно, она не могла меня научить языку. Поэтому поступили проще: за этот месяц она мне написала в тетрадку все так называемые «темы», около двадцати популярных. И я все это тупо выучила наизусть, таким же методом, как лекцию про Есенина и проч. Темы были все тоже удивительные: «Коммунистическая партия в борьбе за мир», «Международный конгресс молодежи», «Борьба за продовольственную программу» (правда, и «Освоение космоса» тоже). Вот эта самая «Борьба за мир» в какой-то формулировке мне и досталась. Отвечала я бойко, комиссия поинтересовалась, не в спецшколе ли я училась – и узнав, что в самой обычной подмосковной школе, спросили: «Ну тогда с репетитором занимались?» Между прочим, если бы они захотели копнуть чуть глубже и заставить меня не просто рассказывать выученный заранее текст, но и как-то обозначить понимание того, о чем я, собственно, рассказываю – о, они бы узнали много интересного. Потому что половину того, что я выучила, я не понимала ;)) Поставили мне еще одну пятерку.
И на этом мое везение закончилось. Моя мама, ужасно переживавшая оттого, что я поступаю без всякого блата, решила в последний момент этот самый блат все-таки каким-то образом заиметь. Она нашла преподавательницу, которая за коробку конфет за день до устного экзамена по русскому и литературе передала маме вопросы экзаменационных билетов. В каждом билете было два вопроса по литературе (дореволюционной и советской) и одно практическое задание по русскому языку. И тут накануне экзамена я впервые узнаю, что есть, оказывается, такой вопрос в билете: «Вторая книга романа Шолохова «Поднятая целина» и ее отличия от первой». Роман «Поднятая целина» я не читала. Ни первую часть, ни вторую. Не осилила, и все тут. Но если про первую часть я знала что-то (в школе что-то проходили и писали), то про вторую часть я не могла сказать ни-че-го. В буквальном смысле ни единого слова. В школе этого не проходили, и в школьном учебнике вторая часть не упоминалась. Я понятия не имела, о чем там могло говориться. Срочно среди ночи нашли какой-то литературоведческий учебник, нашли там один абзац, посвященный второй книге «Поднятой целины», и… в общем, это было все. Пришлось надеяться на то, что этот единственный билет мне не достанется, потому что все остальное в устной форме я могла ответить более-менее прилично. И вот я смело иду… и именно этот билет про «Поднятую целину» вытаскиваю! Что было по русскому языку – не помню. Что было первым вопросом в билете – не помню. Помню только ужас оттого, что сейчас дело дойдет до второго вопроса, а я его не знаю (вы же понимаете, это такой синдром отличницы: множество людей прекрасно сдают экзамены безо всякой подготовки, не зная совершенно ничего, и для них это привычный процесс… а я так не умею, я либо знаю, либо не знаю). Ну, спрашивают меня про эту вторую часть «Поднятой целины», и тут вдруг на меня от страха нисходит вдохновение, и я начинаю говорить в таком духе: «Вот в первой части романа мы видим (то-то, то-то и еще вот то-то… напомню, что ни первую, ни вторую часть я не читала), а во второй части романа мы видим дальнейшее развитие, еще большую роль коммунистической партии, которая…» Смотрю – пять мне ставят! И говорят – замечательно, прекрасный ответ, девятнадцать баллов – считайте, что вы поступили, завтра выходите на субботник! Подвалы чистить в основном здании на Никольской!
Выхожу я вся обалдевшая, родители меня встречают и спрашивают: «Ну как?» - а я отвечаю: «Я поступила». Они мне: «Ну как сдала-то?» - а я отвечаю: «Я поступила». И так много раз, пластинку заело ;) В общем, набравшие девятнадцать и двадцать баллов еще неделю мыли подвалы, я таких замшелых подвалов в родном институте больше никогда не видела. По-моему, их не мыли со времен Ивана Грозного.
Потом приходим мы 1 сентября в институт, прочли нам несколько вводных лекций – и тут же отправили на три недели «на картошку». Точнее, на морковку – в Дмитровский район. Когда мы там окончательно все замерзли и простудились, привезли обратно и тут-то мы начали учиться. Потом через еще несколько дней в основной аудитории ко мне подошла девушка из параллельной группы и спрашивает: «Это про тебя говорят, что ты увлекаешься декабристами?» - «Да, я». – «И я тоже». Вот так мы познакомились с Наталиodna_zmeia, и наша дружба продолжается уже почти двадцать три года.
А дальше надо рассказывать, какие у нас в первый год были преподаватели (Комиссаренко – все-таки колоритная была личность), но это уж будет в какой-нибудь следующий раз.
murmyak попросила меня рассказать про 1985 год, а я не могу ничего рассказать интересного. Год был, так сказать, переломным, знаковым – начало падения СССР, или, иначе можно сказать, начало конца эпохи. Натали написала бы красиво – про веяния времени, про судьбу человека в контексте судьбы страны и все такое. А я про 85-й год ничего такого не помню, и все мои воспоминания этого года – чисто бытовые. Сдавала экзамены. Выпускные, потом вступительные. Впрочем, на излете советской власти и на излете школьных лет у меня случился с этой самой советской властью конфликт
Год был юбилейный – 40 лет Победы. И вот десятиклассницу, отличницу, активистку военно-патриотической работы (так это тогда называлось) с треском снимают с юбилейного мероприятия – тематического московского областного конкурса чтецов. Скандал заключался в том, что я заявила стихотворение (отрывок из поэмы) Давида Самойлова «Ближние страны» - «Мы стояли на том берегу…». Пикантность же ситуации была в том, что стихотворение я взяла не с потолка и не откуда-нибудь из самиздата, а из вполне официально изданного в издательстве «Московский рабочий» сборника стихов Самойлова. То есть высокое цензурное начальство его пропустило, а чиновники от образования (или культуры, или от комсомольского начальства – не знаю точно, кто там был ответственным в итоге) решили проявить коммунистическую бдительность. В свои семнадцать лет я была нормальным подростком из среднеинтеллигентной семьи, вероятно, многое понимала, но диссидентствовала в меру. И, заявляя Самойлова, никакой особой фиги в кармане не держала: вот книга, вот стихотворение, а в чем проблема, оно разве не про героизм… эээ… братского социалистического народа и его местного движения Сопротивления? Стихотворение пришлось снять после того, как пригрозили исключением из комсомола и плохой характеристикой на выпуске. Но на конкурс выпустили с заменой программы на «политкорректное» - «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…», за которое и дали второе место (а до этого на районе я читала два стихотворения Высоцкого – «На братских могилах» и «Песня о земле» - и ничего, Высоцкого начальство как-то съело, хотя тут, пожалуй, личного хулиганства с моей стороны было больше, чем в случае Самойлова). А интересно тут еще вот что: когда в сети мы познакомились с Е-Антрекотом
el_d, то вдруг выяснилось, что в тот же год ее тоже сняли… с Одесского областного конкурса чтецов… за то же самое стихотворение Самойлова. И она тоже безуспешно пыталась объяснить, что стихотворение-то – легальное, подцензурное…Оба стихотворения – и Самойлова «Мы стояли на том берегу», и Симонова «Ты помнишь, Алеша…» - до сих пор в копилке самых любимых. До сих пор могу прочесть не абы как, а с чувством, толком, со слезой ;)
Выпускные проехала без особых проблем. Напишу сейчас, что мы тогда сдавали, потому что подозреваю, что потом это быстро все менялось, и много раз; а у нас был последний, можно сказать, стопроцентно советский (не «перестроечный») выпуск. Письменно: сочинение и математику (вместе алгебру и геометрию), устно: литературу, историю, английский, физику и химию. Кажется, я ничего не забыла. До сих пор не понимаю, как сдала на пятерки физику и химию (органическую!), а также геометрию. Несмотря на начитанность, школьные сочинения я писать не умела и не любила, и рассчитывала выехать на «свободной теме»: поскольку год был, опять-таки, юбилейный, то предполагалось, что свободную тему дадут по военной литературе. Так оно и случилось: за основу я взяла повесть Быкова «Обелиск» (опять-таки, любила и люблю). Остальное в школьном варианте серьезных проблем не представляло. Выпускной помню плохо. Отмечали в школе, других вариантов в то время практически не предлагалось. Стол – бутерброды, конфеты и – шампанское! – обеспечивали родители. У меня было голубое, специально пошитое платье, и ради выпускного вечера я впервые в жизни (в семнадцать лет!) накрасила глаза.
Вступительные в историко-архивный сдавала смешно. Надо было сдать четыре экзамена: сочинение, историю устно, английский устно, русский и литературу устно. Прихожу на сочинение – ну, думаю, сейчас опять напишу вольную тему, опять про войну (единственное, что я умею писать), тут пишут на доске темы, и у меня отпадает челюсть. Потому что вольной темой дали не войну, а «руководящую роль коммунистической партии в социалистическом строительстве», или что-то в этом духе. И тут я, естественно, ни бельмеса (а что тут вообще можно написать? И писал ли кто-нибудь вообще такие темы?). Смотрю остальные темы: что-то о маленьких людях у Достоевского. Достоевского знаю и люблю, но – опять-таки – совершенно не способна написать формализованное сочинение «по правилам». Значит, Достоевский тоже отпадает. В итоге я написала «тему родины в произведениях Сергея Есенина». Дело в том, что я ходила в МГУ на подготовительные курсы-лекции. В семнадцать лет я обладала двумя замечательными свойствами: умением записывать любые лекции быстро и практически дословно (правда, прочесть эти лекции, кроме меня, не мог бы никто) и идеальной механической зрительной памятью (прочитанный два раза учебник воспроизводила дословно – правда, забывала после сдачи тоже моментально). И вот сделала стойку на Есенина исключительно потому, что у меня была записанная лекция точно на такую же тему, которую я дословно, добросовестно, вместе со всеми цитатами из стихов, и воспроизвела за отведенное время. Поставили мне четверку (не знаю, за что – подозреваю, что за ошибки в пунктуации) – но это был хороший результат, потому что потом выяснилось, что пятерок за сочинение было всего две на всем курсе. Из них одна – у девицы настолько блатной (она же единственная набрала на всех экзаменах высший балл – 20 баллов, все пятерки), что несмотря на все усилия высокопоставленного родителя, девицу пришлось отчислить через год или полтора.
К устному по истории я была готова действительно хорошо: год занималась с репетитором. Это был художник, а не репетитор, он и до сих пор работает – Завадье Александр Самуилович (сейчас уж совсем старенький, ветеран войны). Много лет после я поддерживала с ним отношения, и до сих пор иногда звоню, поздравляю с Новым годом и с Днем Победы. Но все равно волновалась: конкурс большой, ходили упорные слухи, что зарежут всех, кто без блата. Зарезать на устном экзамене по истории, как бы хорошо абитуриент не был подготовлен – нет никаких проблем. Именно в те годы ходил анекдот:
Поступает студент с большим блатом.
- В какие годы была Великая Отечественная война?
- В 1941-1945.
- Пять, идите.
Поступает студент с маленьким блатом.
- В какие годы была Великая Отечественная война?
- В 1941-1945.
- Сколько миллионов советских людей погибло?
- Двадцать миллионов (тогда это была официальная цифра, уже во время нашей учебы в институте она начала плясать от двадцати до сорока миллионов, и в итоге остановилась на отметке около 27 млн.).
- Пять, идите.
Поступает студент без блата.
- В какие годы была Великая Отечественная война?
- В 1941-1945.
- Сколько миллионов советских людей погибло?
- Двадцать миллионов.
- Назовите всех по именам!
Вот в роли этого самого «студента без блата» все боялись оказаться, а у нас в группе сдающих были те, кто поступал по второму и по третьему разу. И тут мне – редкий случай в жизни! – фантастически, сказочно повезло. Вытаскиваю билет:
Первый вопрос: движение декабристов.
Второй вопрос: складывание социалистического лагеря после войны.
Про складывание социалистического лагеря я знала… ну что-то такое, что полагалось по программе (спроси сейчас – ничего не помню). Про движение декабристов я уже тогда знала больше иного экзаменатора. Видимо, я их заговорила. Экзаменационная комиссия взирала на меня с явной смесью страха и уважения. Поэтому по второму вопросу меня почти не спрашивали, попросили только перечислить социалистические страны. И вот тут едва не случился конфуз. Когда я назвала всех, кого смогла вспомнить (и Албания, да, да, и Албания!), то экзаменатор, уже выводя пятерку в экзаменационном листе, вдруг спросила: «А Китай?» Как говорится, слона-то я и не приметил! «Да, да, - говорю, - и Китай!» «Нет, а вы знаете, что еще непонятно пока, после всех трудностей строительства, по какому пути Китай пойдет?»
(Вот, черт, думаю, какая сейчас вообще официальная установка на этот счет?).
«Да, - говорю, - но, конечно, мы будем надеяться на лучшее!» - «Ну, правильно», - говорит экзаменатор, ставит мне пять, и я выскакиваю. Потом выяснилось, что это была преподаватель, читающая курс лекций по истории стран Азии и Африки, уже на старших курсах.
Теперь английский. Английский у нас в школе был очень слабый, но родители не могли мне оплатить целый год занятий с репетитором. Поэтому, когда уже точно стало понятно, что надо сдавать английский, мне нашли репетитора за месяц до вступительных экзаменов. За оставшееся время, конечно, она не могла меня научить языку. Поэтому поступили проще: за этот месяц она мне написала в тетрадку все так называемые «темы», около двадцати популярных. И я все это тупо выучила наизусть, таким же методом, как лекцию про Есенина и проч. Темы были все тоже удивительные: «Коммунистическая партия в борьбе за мир», «Международный конгресс молодежи», «Борьба за продовольственную программу» (правда, и «Освоение космоса» тоже). Вот эта самая «Борьба за мир» в какой-то формулировке мне и досталась. Отвечала я бойко, комиссия поинтересовалась, не в спецшколе ли я училась – и узнав, что в самой обычной подмосковной школе, спросили: «Ну тогда с репетитором занимались?» Между прочим, если бы они захотели копнуть чуть глубже и заставить меня не просто рассказывать выученный заранее текст, но и как-то обозначить понимание того, о чем я, собственно, рассказываю – о, они бы узнали много интересного. Потому что половину того, что я выучила, я не понимала ;)) Поставили мне еще одну пятерку.
И на этом мое везение закончилось. Моя мама, ужасно переживавшая оттого, что я поступаю без всякого блата, решила в последний момент этот самый блат все-таки каким-то образом заиметь. Она нашла преподавательницу, которая за коробку конфет за день до устного экзамена по русскому и литературе передала маме вопросы экзаменационных билетов. В каждом билете было два вопроса по литературе (дореволюционной и советской) и одно практическое задание по русскому языку. И тут накануне экзамена я впервые узнаю, что есть, оказывается, такой вопрос в билете: «Вторая книга романа Шолохова «Поднятая целина» и ее отличия от первой». Роман «Поднятая целина» я не читала. Ни первую часть, ни вторую. Не осилила, и все тут. Но если про первую часть я знала что-то (в школе что-то проходили и писали), то про вторую часть я не могла сказать ни-че-го. В буквальном смысле ни единого слова. В школе этого не проходили, и в школьном учебнике вторая часть не упоминалась. Я понятия не имела, о чем там могло говориться. Срочно среди ночи нашли какой-то литературоведческий учебник, нашли там один абзац, посвященный второй книге «Поднятой целины», и… в общем, это было все. Пришлось надеяться на то, что этот единственный билет мне не достанется, потому что все остальное в устной форме я могла ответить более-менее прилично. И вот я смело иду… и именно этот билет про «Поднятую целину» вытаскиваю! Что было по русскому языку – не помню. Что было первым вопросом в билете – не помню. Помню только ужас оттого, что сейчас дело дойдет до второго вопроса, а я его не знаю (вы же понимаете, это такой синдром отличницы: множество людей прекрасно сдают экзамены безо всякой подготовки, не зная совершенно ничего, и для них это привычный процесс… а я так не умею, я либо знаю, либо не знаю). Ну, спрашивают меня про эту вторую часть «Поднятой целины», и тут вдруг на меня от страха нисходит вдохновение, и я начинаю говорить в таком духе: «Вот в первой части романа мы видим (то-то, то-то и еще вот то-то… напомню, что ни первую, ни вторую часть я не читала), а во второй части романа мы видим дальнейшее развитие, еще большую роль коммунистической партии, которая…» Смотрю – пять мне ставят! И говорят – замечательно, прекрасный ответ, девятнадцать баллов – считайте, что вы поступили, завтра выходите на субботник! Подвалы чистить в основном здании на Никольской!
Выхожу я вся обалдевшая, родители меня встречают и спрашивают: «Ну как?» - а я отвечаю: «Я поступила». Они мне: «Ну как сдала-то?» - а я отвечаю: «Я поступила». И так много раз, пластинку заело ;) В общем, набравшие девятнадцать и двадцать баллов еще неделю мыли подвалы, я таких замшелых подвалов в родном институте больше никогда не видела. По-моему, их не мыли со времен Ивана Грозного.
Потом приходим мы 1 сентября в институт, прочли нам несколько вводных лекций – и тут же отправили на три недели «на картошку». Точнее, на морковку – в Дмитровский район. Когда мы там окончательно все замерзли и простудились, привезли обратно и тут-то мы начали учиться. Потом через еще несколько дней в основной аудитории ко мне подошла девушка из параллельной группы и спрашивает: «Это про тебя говорят, что ты увлекаешься декабристами?» - «Да, я». – «И я тоже». Вот так мы познакомились с Натали
odna_zmeia, и наша дружба продолжается уже почти двадцать три года.А дальше надо рассказывать, какие у нас в первый год были преподаватели (Комиссаренко – все-таки колоритная была личность), но это уж будет в какой-нибудь следующий раз.
no subject
no subject
Впрочем, если они не получали пятерку, то могли дальше сдавать экзамены на общих основаниях и претендовать на проходной балл. Но чаще им не оставляли такого выбора: либо пять, либо два.
У меня медали не было потому, что в девятом классе у меня была четверка по физике за полугодие, а чтобы получить золотую медаль, надо было два года проучиться без четверок. Поэтому у меня был средний балл в аттестате "5", но медали не было. А средний балл как раз отменили в тот год, что я поступала; раньше он учитывался при поступлении как результат одного из экзаменов :) Если бы я знала, что среднего балла не будет, я бы не тянула на все пятерки.
no subject
А я вот именно на олимпиадах по литературе пролетала из-за пофигизма школьной литераторши, которая то не предупреждала меня о дате городской олимпиады и я не выходила на край, то путала дату олимпиады по русскому с литературой и приходилось, придя, писать без подготовки. А по английскому не поднималась выше 4-го места по городу потому, что была идиотская система - сажать, например, 10-й класс обычной школы на один уровень заданий с ровесниками из английских гимназий, которые учат язык и страноведение со второго класса, а не с пятого. А поскольку означенного страноведения в олимпиаду сыпали две трети заданий, то я оказывалась в пролете. :( Зато тестирование написала на "отлично" и прошла. Слава Богу, что написала - нас и с двумя-то письменными экзаменами в 11 классе мордовали не по делу так, что на выпускном сочинении у меня была самая натуральная истерика (хотя написала я его отлично и сама).
no subject
Ну, и была система олимпиад - республиканская (настоящая :) ) и факультетская. За год до моего была еще универская, но в моем году её уже прикрыли.