В Новой Каледонии были и ссыльные, и каторжные - в зависимости от вынесенного приговора, соответственно различались и условия существования и юридический статус. Но на практике получалось примерно так же, как в русской Сибири: политические каторжные обычно недолго оставались на тяжелых физических работах, а поскольку грамотных людей не хватало (а политические в среднем более образованные, чем уголовные), то как правило быстро переводились на всякие административно-конторские работы, начинали преподавать детям местной администрации и так далее. Некоторые в итоге ухитрялись сделать неплохую административную карьеру и даже обзавестись собственным бизнесом.
Ну и сильно зависело от того, куда человек попадал. Если на большой остров, где было много ссыльных - там соответственно возможностей было больше. А кого забрасывали на крошечные почти необитаемые острова в полной изоляции - тем приходилось очень хреново. Так же опять-таки как в России: такой парадокс, что хотя формально каторга считалась более суровым наказанием, чем ссылка, но на практике выходило, что положение каторжных оказывалось лучше. Потому что политических каторжных как правило собирали вместе в одной какой-то закрытой или полузакрытой тюрьме при каком-то заводе - там они общались, быстро организовывали всякие артели и кассы взаимопомощи, всякие свои библиотеки, среди них обычно были свои врачи и так далее. А те ссыльные, кто оказывался в отдаленных селах поодиночке без друзей, без занятий, без привычного круга общения, без книг, без медицинской помощи - те обычно загибались гораздо быстрее.